Дама и лев. Касанова Клаудия

рассмеялся, и на мгновение Аэлис показалось, что он сошёл с ума. Спина аббата стала прямой и жёсткой, как доска, новиций дышал едва ли не громче, чем сопел его конь.

      – Добрый стражник, вы хоть и глупец, да верный слуга своего господина! Поцелуйте его кольцо и пропустите меня в конце концов. Я должен как можно скорее вернуть фамильную печать, а то сеньор Суйер не сможет ни продать ничего, ни купить, ни подарить, и вот тогда-то вы узнаете, что такое гнев истинного воина! – с этими словами он небрежным жестом протянул руку, и на ней блеснуло золотое кольцо с печатью дома Суйеров: стоящий воин, вонзивший в землю меч.

      Детина уставился на драгоценность, выпучив глаза, и, глотая слюну, склонился для поцелуя. Тем временем его товарищ поспешил распахнуть ворота, подавшиеся со стариковским кряхтением, и пробормотал:

      – Вы уж простите, господин. Времена смутные… Бандиты не дремлют…

      – Так и есть, друг мой, но с такими сторожами, как вы, этому замку ничто не грозит, – воскликнул Озэр, пришпоривая коня и проезжая в ворота. За ним последовали аббат, новиций и Л’Аршёвек.

      Они скакали всю ночь без остановки в кромешной тьме, положившись на инстинкт лошадей, и ориентируясь по воспоминаниям. В конце концов, когда тьма по одну сторону от дороги стала совсем уж непроницаемой, Озэр понял, что они достигли леса. От остановил коня и крикнул:

      – Привал! Всем к лесу!

      Лошади поднялись по пологому склону в чащу, и тут всадники спешились, привязав лошадей к высоким стволам. Озэр утер лицо свежей листвой. Влага, скопившаяся на них, смыла засохшую кровь с его неглубоких ран, но он знал, что ему надо как можно скорее обратиться за помощью, хотя уже перестал ощущать боль от более глубоких. Аббат Гюг помог спешиться Аэлис, а брат травник занялся ранеными, стараясь очистить их раны как можно лучше. Аэлис встала на колени рядом с отцом и взяла его за обе руки. Они были холодны. Лицо человека, которому она всего несколько часов назад бросила вызов, сейчас было бледным и безжизненным. Из его шеи и груди по рваной рубахе, поблёскивая, струилась алая кровь, и только поэтому Аэлис поняла, что он ещё жив. Она склонилась и, рыдая, обняла его.

      Аббат Гюг отвёл взгляд от этой сцены и посмотрел на Озэра, прислонившегося к дереву, прикрыв глаза, как будто в дрёме.

      – Побег организован блестяще, капитан.

      – Спасибо, – процедил Озэр сквозь зубы, не пошевелившись.

      – Вам, должно быть, пришлось приложить все силы, чтобы убедить сеньора Суйера одолжить вам кольцо, – бросил аббат небрежно.

      Озэр открыл глаза, глянул на аббата и ответил с иронической гримасой:

      – К сожалению, помешала спешка, – и добавил: – Старик упрям, так что встал между моим мечом и кольцом.

      – Ради святого Бернарда! Уж не убили ли вы главу дома Суйеров… – воскликнул аббат в ужасе. При столь хрупком и неустойчивом мире в графстве его жителям только и не хватало, чтобы на них обрушился гнев покровителя Суйеров, Ротру