Потерянные имена, чужие тени. Ярослава Осокина

про призраков и чудовищ! Скажите же, господин Матей, скажите ей!

      Раду неловко пожал плечами:

      – Не знаком ни с тем ни с другим.

      – Как?! – поразились девушки. – А что вы читаете? Ведь не может быть, что вы ничего не читаете.

      – «Математические корни мироздания», – сказал Раду, первый раз подумав, какой удачный выбор сделал господин Тенда с этой книгой.

      Лица девиц вытянулись, они пораженно переглянулись и даже ненадолго замолчали.

      – Очень интересная книга, – неожиданно сказала старшая сестра, Аглаэ, до того тихо сидевшая подле окна. – Я читала ее прошлой зимой. Увлекательно, очень увлекательно. А что вы думаете насчет того, что в пятой части рассказывается? Я, признаться, долго над ней размышляла.

      – Еще не дочитал до нее, – признался Раду.

      И на всякий случай перевел тему, сожалея, что никоим образом сейчас нельзя порасспрашивать книжных девиц о погибшей служанке. Ведь казалось бы – тоже разговор, но нельзя. И не принято о подобном, и князь запретил.

      – Позвольте узнать подробнее, – пытаясь смягчить хриплый голос, сказал Раду, – вы упомянули книги госпожи Киапано. Неужели это женщина? Никогда не слышал, чтобы их издавали.

      Все три сестры возмущенно вскинулись.

      – Так все говорят, – сухо сказала старшая. – Мужчинам сложно понять, что и мы способны на нечто большее, чем вышивка или…

      – Аглаэ, дорогая, – вмешалась ее мать, – не думаю, что господину Матею очень уж интересно, что там пишет эта странная дама. Вот я, к примеру, не понимаю, как можно такое читать. Я даже писала своей знакомой в столицу, спрашивала, есть ли разрешение от духовных лиц на подобное чтение. Правда, мне показалось скучно, я не окончила и первой главы, но девочки говорят, что там страшно.

      – О, матушка! – с досадой воскликнула Милика. – Ну что вы, в самом деле! Господин Матей, если вы хотите, мы можем дать вам почитать. Хотите? Вы сразу же измените свое мнение! У нее такие чудесные книги. У меня, даже если в третий раз читаю, все равно сердце замирает.

      – Буду благодарен, – слегка поклонился Раду. – А еще больше будет рада моя сестра, потому что она так же, как я, не знакома с книгами этой госпожи.

      ***

      – Это невозможно читать, – сухо сказала Тию. – Они все тут постоянно падают в обмороки, хватаются за сердце и ломают в отчаянии руки.

      – Кому ломают? – рассеянно спросил Раду, помечая что-то в записной книжке.

      – Себе ломают. Раду, это выражение такое. Вот эдаким образом руки надо поднимать, и вот так выворачивать.

      Раду оторвался от записей и внимательно посмотрел на жесты сестры.

      – Но тем не менее, – сказал он, – в столице, говорят, все только и читают госпожу Киапано. И еще кого-то второго, я не запомнил. Я думал, ты обрадуешься тому, что женщина тоже может быть писателем.

      – Я и так это знала, – фыркнула Тию.

      Она собиралась сказать еще что-то, но ее прервал Корнелий.

      – Доброе утро,