Вся правда о Муллинерах (сборник). Пелам Вудхаус

и хлопнул Ланселота по плечу. – Пришел сказать мне, что берешь назад свой идиотский отказ работать в фирме, э? Уж конечно, мы считаем ниже своего достоинства начать снизу и подняться наверх? Но подумай, дорогой мой. Мы все сначала учимся ходить, а уж потом – бегать, и ты ведь вряд ли думал, что я назначу тебя главным заготовителем огурцов или главой отдела укупорки уксуса, прежде чем ты приобретешь опыт, потрудившись в поте лица.

      – Если вы разрешите мне объяснить, дядя…

      – А? – Добродушие мистера Бриггса несколько поугасло. – Значит, я должен понять, что поступить в фирму ты не хочешь?

      – И да, и нет, – ответил Ланселот. – Я все еще считаю, что шинковка огурцов и погружение их в уксус не совсем подходящее жизненное призвание для человека с огнем Прометея в груди. Но я готов отдать в распоряжение «Пикулей Бриггса к завтраку» свой поэтический дар.

      – Ну, это все-таки лучше, чем ничего. Я только что кончил править гранки последней штучки, которую представил наш человек. Отличная, между прочим, вещица. Вот послушай:

      Ах, радостям земным недолго длиться,

      Смерть зачеркнет последнюю строку.

      Мужайся, друг! Есть время насладиться,

      Вкусив «Пикули Бриггса к завтраку»!

      Если ты можешь предложить нам что-нибудь в таком роде…

      Ланселот поднял брови. Его губы презрительно искривились.

      – Вещица, которую набросал я, не совсем в этом роде.

      – А, так, значит, ты уже что-то написал?

      – Так, morceau[4]. Не хотите ли послушать?

      – Валяй, мой мальчик.

      Ланселот достал рукопись и откашлялся. Потом начал читать тихим музыкальным голосом:

      «ТЕМЕНЬ»

      (Плач)

      Л. Бассингтон Муллинер

      (копирайт для всех языков, включая скандинавские).

      (О праве переделки в пьесу, музыкальную комедию или киносценарий обращаться к автору.)

      – «Плач»? А что это такое? – осведомился мистер Бриггс.

      – Вот это, – ответил Ланселот. Он прочистил горло и начал:

      Черные ветви,

      Точно иссохшие руки трупа,

      Дрожат в еще более черном небе.

      Холодные ветры,

      Жгучие, будто привкус полузабытых грехов.

      В воздухе скорбно реют летучие мыши,

      А на земле

      Черви,

      Жабы,

      Лягушки

      И ползучие твари, которым названия нет.

      И всюду кругом

      Опустошение,

      Обреченность,

      Диспепсия

      И безнадежность.

      Я – летучая мышь, что реет в тенетах Судьбы,

      Я – червь, извиваюсь в трясине Разочарований.

      Я – жаба в оковах отчаяния.

      Я страдаю диспепсией.

      Он сделал паузу. Глаза его дяди выпучились, почти как глаза ползучей лягушки, которой названия нет.

      – Что это? – осведомился мистер Бриггс.

      Ланселот не мог поверить, что его творение способно

4

Здесь: пустячок (фр.).