Вся правда о Муллинерах (сборник). Пелам Вудхаус

за рукав.

      – Простите, сэр!

      Ланселот оглянулся. Возле него стоял дородный гладколицый мужчина в роговых очках.

      – Не могли бы вы уделить мне минутку?

      Ланселот раздраженно вырвал руку. У него не было ни малейшего желания в такую минуту болтать с незнакомыми людьми. Толстяк что-то бормотал, но смысл его слов не запечатлевался в мозгу Ланселота. Свирепо нахмурясь, он выхватил зонтик из руки незнакомца и, приподнявшись на цыпочки, ловко метнул этот импровизированный снаряд в окно кабинета лорда Биддлкомба. Затем широким шагом он достиг Беркли-стрит. Оглянувшись через плечо перед тем, как завернуть за угол, он увидел, что из дома вышел Фотерингей, дворецкий, и встал перед носителем роговых очков в позе тихой угрозы, закатывая рукава. Его пальцы слегка подергивались.

      Ланселот выбросил толстяка из головы. Теперь все его мысли сосредоточились на скором разговоре с Анджелой. Ибо он пришел к выводу, что у него есть лишь один выход: отыскать ее в «Губной помаде», где она, несомненно, проводит время днем, и умолять, чтобы Анджела последовала велению своего сердца и бежала от родителей и богатых женихов, дабы с верным спутником жизни вкушать честную бедность, подслащенную любовью и верлибрами.

      Войдя в клуб, он осведомился об Анджеле, и швейцар отправил посыльного позвать ее из бильярдной, где она как рефери судила турнир дебютанток. И вскоре его сердце подпрыгнуло в груди – Анджела шла к нему, точно видение Весны, сбросив путы всего земного и пошлого. Она курила сигарету в длинном мундштуке, и, подходя к нему, вопросительно вставила монокль в правый глаз.

      – Приветик, малыш! – сказала она. – Ты здесь? И что у тебя на уме, если таковой имеется?

      – Анджела, – сказал Ланселот, – я должен сообщить о маленькой неувязке в программе, которую я изложил, когда мы виделись в последний раз. Я только что видел дядю: он умыл руки и вычеркнул меня из завещания.

      – То есть ничего не вышло? – сказала девушка, задумчиво пожевывая нижнюю губу.

      – Ничего. Но что в том? Какое это имеет значение, раз у нас есть мы? Деньги – прах. Любовь – все. Любовь, небесный светоч, искра бессмертного огня, что с ангелами нам дано делить. Аллаха дар, чтоб ввысь земным желаньям воспарить. Дай жить любовью мне одной, обедает пусть свет пустой. Коль жизнь – цветок, свой выберу я сам. Как возвышает дух любовь, когда краса воспламеняет кровь! Послушай, Анджела, давай вместе откроем книгу, более трогательную, чем Коран, более красноречивую, чем Шекспир, книгу книг, венец всей литературы – справочник расписаний поездов Брадшо. Мы раскроем страницу, ты прикоснешься к ней пальцем, и мы уедем туда, куда укажет он, чтобы жить в вечном счастье. Ах, Анджела, давай же…

      – Сожалею, – перебила девушка. – Пурвис пришел первым. Скачки завершились, как и предполагалось. Были минуты, когда мне казалось, что вы оттесните его к барьеру и в последнем рывке на финише обойдете его на полноса, но, видимо, этому не суждено случиться. Глубоко сочувствую, запоздалый подснежник, но ничего не поделаешь.

      Ланселот пошатнулся.

      – Вы хотите сказать,