Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера. Майкл Салливан

– неподходящее определение для вас, господин Стоу. Неспешна капля меда зимой. Она течет, пусть крайне неохотно, но течет. Вы, господин Стоу, – не брызги меда. Вы – скала.

      – Жаль, я так люблю мед. Может, вы пересмотрите свою оценку?

      – Скала, говорю я. Огромная гранитная глыба, недвижимая и непоколебимая в своем намерении не шевелиться.

      – Неужели?

      – А чем еще вы объясните два месяца ежедневных часовых сеансов? Итого шестьдесят часов. Я слышала, хорошие художники способны написать портрет за неделю.

      – Верно, верно. – Шервуд постучал пальцем по подбородку, оставив пятнышко краски. – Полагаю, единственное объяснение заключается в том, что я не хороший художник.

      Он закрыл бутылочку с маслом и поставил ее на полочку мольберта, где лежали запачканные тряпки и пузырьки с пигментами – некоторые из них стоили непозволительно дорого. «За морем» – или ультрамарин – ценился особенно высоко, поскольку камень, использовавшийся для приготовления темно-синей краски, привозили из-за океана, из той самой сказочной страны, откуда доставляли несравненное вино «Монтеморси». Стоимость этой краски в золоте в двадцать раз превосходила ее вес. К счастью, за исключением художников, об этом знали немногие, иначе его собратьев постоянно избивали бы и грабили.

      – Вы это признаете?

      – Разумеется, я не хороший художник. – Шервуд взял тряпку, сделанную из последней старой рубашки, и вытер масло, которое стекало по кисти на руки. Как бы он ни старался соблюдать аккуратность, его руки вечно притягивали краску и масло. – Я – лучший художник.

      Леди Далгат выдохнула, и это был почти смешок. Одна изящная бровь скептически изогнулась.

      – Вы самоуверенны.

      Наконец какая-то реакция.

      – Нет, я уверен в себе, а это разные вещи. Самоуверенность – неоправданная вера в себя. Уверенность – простое понимание собственных возможностей. Я не хвалюсь, будто я великий любовник – хотя мог бы им быть. В данном вопросе судить не мне. Это я оставляю женщинам.

      На сей раз поднялись обе брови, и на лбу леди Далгат возникла крошечная морщинка.

      – Однако мы обсуждали искусство, и в этом вопросе я – эксперт. Следовательно, вы можете поверить, когда я говорю, что художника лучше вам не найти, а говорю я это потому, что являюсь самым тонким судьей художественной ценности.

      – Господин Стоу, не думаю, что могу доверять вам в вопросах искусства или каких-либо других. Ведь вы отказываетесь позволить мне взглянуть на свою работу. Вы никому не разрешаете хотя бы одним глазком увидеть ваш двухмесячный шедевр.

      – Истина не создается по расписанию.

      – Истина? Значит, вы пишете истину? Я-то считала, вы пишете меня.

      – Да, вас, по крайней мере, пытаюсь, но вы мешаете процессу, отказывая в содействии.

      – Что вы имеете в виду?

      – Вы от меня прячетесь.

      – Я… – Ее взгляд почти сместился. Он видел, как дрогнули зрачки. Прикусив нижнюю