Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера. Майкл Салливан

я действительно тревожусь, – продолжила она. – Ведь ты не сапожник и не каменщик.

      – Не тревожься. Сейчас я не делаю ничего такого, о чем нужно тревожиться. Адриан за этим следит. Я возвращаю похищенную собственность, прекращаю междоусобицы… Ты знаешь, что мы помогли фермеру распахать поле?

      – Альберт нашел вам работу с плугом?

      – Нет, это Адриан. Фермер заболел, и его жена была в отчаянии. Они задолжали денег.

      – И ты распахал поле?

      Ройс усмехнулся.

      – Значит, пахал Адриан, а ты смотрел?

      – Я же говорю, он совершает ужасные поступки. – Он вздохнул. – Порой в них нет никакого смысла.

      Гвен улыбнулась. Скорее всего она приняла бы сторону Адриана – как и большинство людей. Все считали, что добрые дела – это здорово, по крайней мере, на словах, и на лице Гвен читалось спокойное понимание, словно лишь вежливость заставляла ее молчать. Это не имело значения. Она ему улыбалась – и на мгновение дождь прекратился. На миг выглянуло солнце, и он никогда не был убийцей, а она – проституткой.

      Ройс протянул руку, отчаянно желая прикоснуться к Гвен и сохранить это мгновение в ладонях, поцеловать ее улыбку, сделать чем-то большим, нежели мимолетное сияние, которое останется в воспоминаниях меркнущей искрой. Потом замер.

      Гвен посмотрела на его руки, затем на лицо:

      – Что такое?

      Не разочарование ли слышится в ее голосе?

      – Мы не одни, – сказал Ройс, кивнув на противоположную сторону улицы, где в тенях у кухонной двери двигались три сгорбленных силуэта. – Поговори со своим буфетчиком. Диксон выбрасывает объедки за дверь, и они привлекают мух.

      Гвен оглянулась:

      – Мух?

      – Эльфов. Они роются в твоем мусоре.

      Гвен прищурилась:

      – О, я их даже не заметила. – Она махнула рукой. – Ничего страшного. Я велела Диксону отдавать им остатки еды. Надеюсь, он не бросает их прямо в грязь. Нужно поставить бочку или стол.

      Морщась, Ройс следил за жалкими созданиями. Их тела прикрывали лохмотья. Насквозь промокшие эльфы напоминали обтянутые кожей скелеты. Кормить их, пусть из добрых побуждений, было жестоко. Гвен давала им ложную надежду. Лучше позволить эльфам умереть. Лучше для них – и для всех прочих.

      Он посмотрел на Гвен:

      – Ты понимаешь, что они вернутся? Ты никогда не избавишься от них.

      Гвен толкнула его локтем и показала на Кривую улицу:

      – Альберт пришел.

      Окутанный туманной пеленой дождя, Альберт Уинслоу с отвращением приблизился к жуткому озеру. Он насквозь промок, новая шляпа без полей расплющилась, съехав на одну сторону лица. Плащ облепил тело. Виконт посмотрел на грязную лужу, затем перевел хмурый взгляд на Гвен и Ройса.

      – Если теперь так будет всегда, почему бы тебе не сделать мостки, Гвен? – крикнул он.

      – У меня нет разрешения для строительства на улице, – ответила она. – Или на Общем Деле. Тебе придется обсудить это с королем или хотя бы с купеческой гильдией Нижнего квартала.

      Альберт посмотрел на вспененную лужу, поморщился и пошел вброд.

      – Я хочу