Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера. Майкл Салливан

вечером я забрал ее к себе в комнату.

      Она ободряюще улыбнулась:

      – Это уже что-то, верно?

      – Да… это что-то.

      Леди Далгат не отрывала взгляда от картины. Шервуд не мог помешать ей смотреть. Оставалось лишь поднять ткань. Он был уверен, что она так и поступит, но через мгновение в кабинет вошли шериф Нокс и мажордом Уэллс.

      – Я хочу знать, кто это сделал, – заявила леди Далгат.

      Нокс задумчиво огляделся и наконец сосредоточился на двери.

      – Это может оказаться нелегко.

      – Почему?

      – Нет запора. Сюда мог войти кто угодно.

      – Значит, это мог быть кто угодно из замка, – добавил Уэллс.

      – Не только из замка, – заметил Нокс. – Вообще кто угодно мог явиться сюда прошлой ночью. Я убрал Трома и Фревина с ворот, чтобы охранять вашу спальню. На стене не хватает людей. Вы должны позволить мне нанять новых стражников. Хватит прятать голову в песок. Ваша жизнь в опасности.

      – Тот, кто сделал это, не пытался меня убить.

      – Но кто-то пытается.

      – Далгату не нужна постоянная армия. Это замкнутое сообщество, и я не позволю вам – и кому-либо еще – уничтожить его.

      – Я всего лишь прошу несколько стражников, чтобы защитить вас!

      – Мне не нужна защита. Мне необходимо знать, кто это сделал. Выясните. Давайте! – Она повернулась к мажордому. – Я приказала слугам собраться. Проследите за тем, чтобы пришли… все. У меня к ним небольшой разговор. Хочу, чтобы этот вопрос был решен, и решен сегодня.

      – Как пожелаете, миледи.

      Когда они ушли, леди Далгат закрыла дверь и приблизилась к Шервуду, который по-прежнему собирал пигменты. Она взяла с полки пустую декоративную кружку и принялась помогать ему.

      – Мне очень жаль, что это случилось, Шервуд.

      Он замер и поднял голову:

      – Вы знаете мое имя?

      – Конечно, знаю.

      – Вы никогда прежде не произносили его.

      Леди Далгат пожала плечами:

      – Это имеет значение?

      – Для меня – да.

      Она с любопытством посмотрела на него, нахмурив лоб, сведя изящные брови. Шервуд снова увидел мир в ее глазах, картинку за окном, призрачную тень, словно сквозь заиндевевшее стекло.

      Всю свою жизнь он пытался проникнуть сквозь завесу, которой люди окружали себя. Они скрывали свою истинную сущность за одеждами: трусливые – за бравадой, храбрые – за покорностью, заботливые – за равнодушием, грешные – за благочестием. Шервуд соскребал внешний лоск, чтобы докопаться до скелета. Эти глубоко погребенные тайны придавали искренность его работам. Понимая – видя – то, что было недоступно другим, он вкладывал в картины непреложную истину, которая делала его портреты столь живыми. У каждого имелись секреты, зачастую простые и незамысловатые.

      Уэллс казался почти голым. Этот человек страдал от чревоугодия. Нокс в душе был диким зверем. Другое дело – Фокс. Нечто холодное таилось в его груди и пульсировало, а не билось. Шервуд сомневался, что Фокс справляет малую нужду каждый день, как все люди.

      Ниса