Маяк и смотритель. Дарья Соль

говорят: меня вылечит краткое слово

      От моих освещённых, я высплюсь, очищусь свободно.

      Либо мантра мне эта неведома, всё-таки, либо

      Я готов всю жизнь плакать, терпеть, подключаясь в незрячих.

      Ведь, похоже, мне нравится выгореть без отдачи.

      Я вообще обожаю ни разу не слышать «Спасибо».

18.10.2016***

      Говорят, в Индонезии древний обычай силён: если вдруг человек устаёт от привычного «я», можно выбрать другое имя, целей по краям, представляешь, любое из всех всевозможных имён. По-японски мне имя Охико – «великий огонь», я пойду и зажгу фонари в самых чёрных сердцах, я умру Росомахой в Лесу Золотого Скворца, когда листья дубов укрывают ноябрьский склон. Я хочу прекратиться по графикам, улицам, дням, чёрной тушью закрасить лицо, изувечить язык. Если ты меня знаешь, то в курсе, что я – черновик, мне пора уходить и себе доказать меня. Ночь над фьордом, голос столиц и кладбищенский смог мне подскажут, какой я на деле, зачем я пришёл. Попрошусь быть волной, омывающей каменный мол, я взмолюсь быть землёй самых дальних, поросших дорог.

      Я неправильный, я наизнанку, я вспять и назад. Мой единственный дар в этой данности неприменим. Я умру в Галлифрее, закрой мои звёзды-глаза, мы никак не хотели родиться такими людьми. В понедельник прибудет состав до приморских дорог. «Я умру Атлантидой», – смеюсь, ожидая вагон.

      А ты скажешь врачам: «До последнего верил, что смог

      изменить свою душу, бедняжка, Великий Огонь».

9.05.2016***

      Докопаешься до своей глубины, до седой сердцевины, отворяешь сокрытое там, словно ящик Пандоры, понимаешь: теперь это ямы, не звёзды, не горы. Понимаешь, что от тебя не осталось и половины. Скажешь: «Господи, я же хотел летать и лечить зверей, я хотел говорить убедительно, важно молчать, возлюбить человечество, будто недельных волчат, тех, которых охотник отрывает от матерей. Я хотел жить у моря, влюбляться в бушующий пульс, а живу у развалин убогого городка. Всё, что есть у меня – одичалость, душа и строка, да и те не продать – у валюты высокий курс». Докопаешься к этим мыслям в бессонную ночь, как сводящий с ума ультразвук, они будут в ушах очень долго, останется вытерпеть, не дышать, утро склеит тебя обязательством жить, словно скотч. Хорошо, что ты сносный актёр и не выдашь надлом, будешь тайно надеяться, что не придёт рецидив.

      «Хорошо, что летать не решился, поэтому жив», —

      говоришь, потолок задевая зажившим крылом.

30.11.2015

      «Человек просыпается, будит свою тоску…»

      Человек просыпается, будит свою тоску,

      разбивает часы, разрывается напополам,

      одна из частей идёт наливать кипятку,

      вторая лежит, притворяясь, что умерла.