Толмач. Михаил Гиголашвили

Как это понять?..

      Она потупилась, покраснела:

      – Ну… Даже стыдно сказать…

      – Говорите, тут, как у врача.

      – Попросил, чтобы я ему разрешила свои ноги полизать… И еще что-то… Глупости, в общем. Он был очень хороший, добрый… Старичок уже, лет сорока… Даже билет на автобус купил и денег на дорогу дал. На этом автобусе и приехала сюда.

      Тилле усмехнулся, тихо сказал мне:

      – Ничего, мы этого Гюнтера найдем, он и будет ее возвращение домой и все издержки оплачивать. – Потом включил диктофон: – Расскажите подробнее, через какие страны вы ехали.

      – Да я и не знаю точно. Всюду не по-нашему написано. Через Польшу, наверно. До Франкфурта. А потом вот сюда, к подруге, она у нас в Харькове во дворе жила. У нее сейчас квартирую.

      – А чем вы вообще обосновываете свою просьбу об убежище? – с некоторым раздражением спросил Тилле.

      Я перевел и добавил, видя, что она опять впадает в коматозное состояние:

      – Важный вопрос. Соберись.

      Она встряхнулась и запричитала:

      – Жизнь заела. Там жизни нету совсем. Там я с голоду умру или в колодец брошусь. Лучше сразу в петлю или под поезд. Там жить страшно, защиты нет никакой. И жить мне негде.

      – Позвольте, как это «негде»?.. Вы сказали, что жили в Харькове с родителями, но они в 95-м умерли. Значит, у вас осталась квартира? Почему вы в ней не можете жить?

      – Там же родичи, – удивилась Оксана.

      – Они же умерли! – окрысился я, подумав: «Вот оно, пошло-поехало!.. Ложь сама себя клонирует!»

      – Ах да, умерли… – Она почесала в затылке. – А… А квартира в таком состоянии, что там жить нельзя. На ремонт денег нет. Все протекло. А по стенам – здоровущие трещины, опасно для жизни. Из трещин тараканы таращатся. Это правда! В последнее время я даже у соседа жила.

      Теперь пошли выяснения, что за сосед и сколько она жила. Оксана говорила то одно, то другое, путалась в датах, цифрах, адресах и в конце концов разревелась, сквозь слезы повторяя, что если назад – то лучше уж сразу в колодец или под поезд.

      – Да хватит с этим поездом! Анна Каренина нашлась! Тут это не проходит, говори что-нибудь конкретное! – одернул я ее.

      – Более веских причин нет? – подавая ей воду, настойчивее спросил Тилле.

      Но она, всхлипывая, все вспоминала про колодец, рельсы и петлю. Потом прибавила:

      – И голод! Голодала сильно! Вот!

      – По ней не очень скажешь, – скептически покачал головой Тилле.

      – Он сомневается, что ты так уж страшно голодала, – перевел я и добавил злорадно: – По фигурке действительно не скажешь.

      – Это я с пшена опухла, – парировала она, кокетливо утираясь платочком и глядя на меня влажными глазами.

      «А может, с икры и осетрины,» – хотел сказать я, но промолчал. Между тем Тилле наговорил несколько заключительных фраз и окончил интервью:

      – Подождите внизу, – и тише добавил: – Случай простой. Надо уложиться в срок визы. Если сама уедет до истечения визы, у нее не будет проблем на границе. Нет денег на билет – найдем через