Держава том 4. Валерий Аркадьевич Кормилицын

другом навытяжку. Комбат перед командиром полка. Перед ним ротные держат руку под козырёк. И каждый божий день уборка помещения. Ложиться и вставать по сигналу…

      – Да ещё и наряды не в очередь, – поддержал приятеля Барашин. – Чижало-о… Тут, брат – держись! Потому – дисциплина!

      В начале ноября началась подготовка к полковому празднику, который выпадал на 23 ноября – день Александра Невского.

      С утра полк шёл в Михайловский манеж, где проводилась репетиция парада. Занимались до обеда.

      Ближе к полковому дню стали ходить в манеж и после обеда.

      Прибывшее пополнение не брали, чтоб не портили строй. Их обучали отдельно.

      В манеже было холодно и неуютно.

      – Конюшней несёт и сырыми опилками, – недовольно ворчал Буданов.

      – Любимый запах моего брата, – отчего-то развеселился Аким. – Ещё бы навозцу пару-тройку телег, да чтоб эскадронные лошади помочились, вот тогда бы полностью всё соответствовало кавалерийскому амбре.

      – Рубанов, у вас что за праздник? Отчего такие восторги? Репетить пора. Стройте батальон, а я со стороны за равнением понаблюдаю. Сейчас отработаем прохождение развёрнутыми ротами и взводными колоннами. Наша задача добиться широкого и мощного шага.

      Через два часа Ряснянский надумал отрабатывать одновременный выход командиров рот на середину перед строем.

      – Буданов! – возмущался он, – вы не по центру стоите. Совсем глазомер растеряли.

      – Зато у него, господин полковник, усы начали расти, – внёс струю юмора в мокрые от пота головы, Рубанов.

      – Аким Максимович, – не воспринял шутку Ряснянский. – Подчиненная вам Царёва рота гренадёрки по команде «шапки долой», снимает – кто в лес, кто по дрова. А вы в упоение от непонятной мне причины вошли. У второй роты гренадёрки сдёргивать поучитесь, – поддел штабс-капитана и особенно фельдфебеля с дарёными часами.

      «Это оттого, что у них кот учёный имеется», – вздохнул Пал Палыч.

      – Пока другие роты отдыхают, Первая занимается одновременным снятием гренадёрок, – всё не мог отойти от командирского ража Ряснянский.

      За три дня до праздника прибыл постоянный участник парадного ужина, «анахронизм», как называл его Евгений Феликсович, старик Вормс, начавший службу ещё в 1854 году, когда, вслед за Турцией, Англия и Франция объявили войну России, вошедшую в историю как Крымская, или Восточная.

      В отставку старичок вышел в несуществующем сейчас чине майора при императоре Александре Втором, захватив и Турецкую кампанию 1877-1878 годов. «Анахронизм» любил щеголять в форме того времени, особенно гордясь кепи и полусаблей.

      Ряснянский же был фанатик гренадёрки, о чём, как следует выпив на ежегодном праздничном обеде, бесконечно спорил с папашей Вормсом, крича: «Если бы носил гренадёрку а не кепку, я считал бы тебя реликвией, а не анахронизмом».

      Между тем старичка он любил, и каждый год волновался – приедет ли дедушка на этот раз отмечать полковой праздник.

      В этом году майор расстарался