Держава том 1. Валерий Аркадьевич Кормилицын

ты говоришь?..

      – Как о чём? Повторяю. Я! Император, государь, монарх, царь.., полагал воспользоваться лёгкой шапкой Мономаха… Но этот бюрократ и чинуша министр двора Воронцов-Дашков, потрясая Указом Екатерины Второй и ссылаясь на этикет двора, вынуждает, ты слышишь, Аликс, вы-ну-жда-ет, – по слогам повторил он, – меня, напялить на голову тяжеленную корону, которая весит девять фунтов, а шапка Мономаха лишь два.5 Что хотят, то и творят эти министры! А ведь у меня на лбу шрам! И я не терплю, когда что-то на

      него давит.

      – Ники, но это благородный шрам! Ты хвалился, что получил его в юности на дуэли…

      – Ах, оставь эти глупости, Аликс. Ну на какой дуэли? – раздражённо ходил по комнате Николай. – В бытность мою в Японии, одна макака стукнула меня по башке мечом…

      – Ники, что за выражения…

      – Прости, милая! – успокоился император, целуя жену в щёку. – Ну конечно, это шрам от дуэли, когда один из князей непочтительно выразился о твоей фотографии, моя радость.

      – И я знаю, кто это был, – вспыхнула Александра, – твой несносный брат, Мишка. У меня ещё больше поводов злиться, но я же не делаю этого.

      – Ну и какие же это поводы? – заинтересовался Николай.

      – Да хотя бы вчера.., как ты помнишь, первой в великолепной золочёной карете Екатерины Великой, запряжённой восьмёркой белоснежных коней, ехала твоя мать.

      – В каком смысле «твоя мать?» – опешил Николай.

      – Твоя мать! – Значит твоя матушка Мария Фёдоровна… А следом, на колымаге, гремевшей расшатанными колёсами по брусчатке, следовала бедная твоя женушка.

      – Ну успокойся, любовь моя, ты тоже ехала в карете…

      – И лошади были хромые! – выкрикнула в лицо мужу Александра, чем неожиданно развеселила и успокоила его.

      – С тем я к тебе и пришёл! Во всём виноваты эти старинные традиции.

      Николай и Александра медленно поднимались по ступеням Красного крыльца. Почти на самом верху Николай споткнулся на правую ногу.

      – Аликс, не спеши! – одними губами прошептал он.

      Поднявшись, царская чета поклонилась народу, прочитала короткую молитву перед иконой, которую держал в трясущихся руках старичок-митрополит с редкой седой бородкой, и вошла под своды Успенского собора.

      После длительных молитв началось традиционное облачение царя и царицы. Александре стало жарко, и она потела в серебристом своём парчовом платье.

      Николай же, наоборот, был бледен и дрожал, словно от холода, когда принял из рук митрополита Московского драгоценную корону и возложил себе на голову.

      Холод! Холод шёл от короны и морозил голову.

      Сняв её, он осторожно коснулся ею лба Александры, заметив, как она вздрогнула от прикосновения золота и бриллиантов, и вновь водрузил на себя.

      Царицу в это время митрополит увенчал другой, меньших размеров короной.

      Потрясённая императрица встала на колени, и митрополит прочёл над ней молитву о царе.

      Затем Николай, один среди стоявшего народа, опустился на колени.

      Какая

5

Фунт – 400 грамм.