Весенняя вестница. Юлия Лавряшина

изменилось от предвкушения ее лицо. На это лицо он готов был смотреть не отрываясь. Не потому, что оно было так красиво… Митя был наблюдателен, и из своего такси замечал множество красивых лиц, даже не допуская мысли, что они только кажутся ему таковыми, потому что сам он некрасив. Сколько он себя помнил, Митя всегда был восприимчив к красоте, хотя не умел создавать ее. Но что касалось Стаси, дело было совсем не в этом. В ее лице ему виделись черты самой Жизни, которая вбирала в себя и ночь волос, и солнце глаз, и весеннее цветение губ. Митя ловил себя на том, что, думая о ней, становится восторженным, как впервые влюбленный гимназист.

      Но так бывало не всегда. Порой он принимался зловредно отыскивать в Стасе недостатки, чтобы потом взрастить их, крошечные, в своей душе до гигантских размеров. И ужаснуться им. Митя надеялся, что это его отрезвит. Все несчастье заключалось в том, что он не успевал дождаться, пока семена дадут всходы, и влюблялся в Стасю снова и снова.

            Ему чудилось, что она угадывает эти жалкие попытки, и, может быть, бессознательно пытаясь удержать его, улыбается ласковей обычного и даже касается рукой, что вовсе не было для них обычным делом, хоть они и дружили всю жизнь. Что-то в Стасе противилось их физическому приближению, она и с Алькой никогда не обнималась, разве что в щечку чмокала в день рождения…

      Он пытался использовать и эту ее особенность и говорил себе, что Стася попросту фригидна, потому у нее и романов-то никаких нет. Не только с ним, ни с кем вообще. А еще тщеславна, и работа на радио занимает ее больше каких бы то ни было человеческих отношений. И вообще, если разобраться, что в ней такого уж хорошего?!

      А потом, лежа утром в постели, слушал веселый голос Стаси, который уговаривал и его в том числе скорее улыбнуться новому дню, и опять признавал, что вовсе не тщеславие заставляет ее мчаться на студию, когда все еще спят, и сражаться одной против этого мрака сонного города, неся с собой радость и свет. Она представлялась ему, может, не такой уж и бесстрашной, но самоотверженной Жанной д’Арк, выступающей против самого Князя Тьмы.

      И потому, когда Митю остановили на улице ребята с телевидения и задали смешной на первый взгляд вопрос: "Кого вы считаете героем нашего времени?", он, не поколебавшись ни секунды, ответил: "Диджея "Новой волны" Стасю Козырь". И зачем-то добавил, что Козырь – это не псевдоним, а настоящая фамилия.

      Не ожидавшие такого определенного ответа, ребята переглянулись и неуверенно засмеялись: "Шутите?" Митя постарался вдохнуть побольше морозного воздуха, чтобы голос прозвучал по возможности холодно: "Ничуть. Это человек, который в одиночку борется против целой армии тех, кто с утра портит нам настроение. Кого же, как не ее назвать героем нашего времени?"

      Через неделю Митя нашел в телепрограмме передачу, которую без лишней скромности так и назвали "Герой нашего времени". Он как бы ненароком включил телевизор в это время и замер, стараясь загнать внутрь разбегающуюся по телу дрожь. Стася, которая в тот момент взахлеб пересказывала Альке последние радиосплетни, посмотрела