Алгол. Роман. Михаил Садовский

А Ландау? Так он же выдающийся! Но ведь они не были ни гениями, ни выдающимися в свои двадцать пять! Хотя… наверное, были. Может, и мы посчитаем кого-нибудь потом гением, а пока это приятель, которого, кажется, знаешь лучше, чем себя». Такие споры Сергей вёл сам с собой бесконечно.

      Вера Николаевна вроде была довольна своими подчинёнными, впрочем, пока что ей не пришлось ими командовать. Она занималась подсчётами и какими-то поисками, а ребята сами искали грехи прибористов. Вера Николаевна хотела ещё раз убедиться, что выбранная ею методика верна. Надо было идти к цели методом исключения: методика верна, всё смонтировано правильно, опыт проведён корректно – значит? Значит, не годятся эти конструкции аппаратов, а может, и сам принцип, по которому они построены, а может, неправильно преподнесены, поняты полученные данные… Вариантов хватало, но необходимо было исключить все очевидные причины сомнений. Этим она и занималась, отдав «железки» на откуп своей остальной группе, Сергею и Вальке.

      Сергей вспомнил, как Виктор допытывался, на что ему дался этот мальчишка, имея в виду Вальку.

      – Интересно, – говорил Сергей, – парень занятный. Воспитаю, помощник будет.

      – Ну, я понимаю, уж девчонка была бы, есть цель воспитывать, а так на что он тебе? Ты его воспитаешь, а он тебе потом ручкой сделает. Помощник!

      – А ведь женщина мне скорее ручкой сделает!

      – Психолог! Девушка! Нежное создание, воск, из которого можно лепить! Не помнишь классику.

      – Помню! Только кто из кого лепит? А ты знаешь нынешних девушек? Ты же всё больше в обществе вдовушек!

      – А кроме шуток, непонятное шефство. Или он твой дальний родственник?

      – Все мы родственники! Познакомились просто, и всё!

      – Идеалист…

      «Зачем я с ним правда вожусь? На работу его устроил.

      Теперь опекаю, учу уму-разуму. А может, и неправильно учу, да и какое имею я право его учить? Но ведь чему учу? Объективным вещам: это прибор, это термопара, это провод, он всё равно их должен постигнуть, не принимая ни за какую науку, ведь дети не думают о том, что они учатся, когда начинают говорить, – это естественно для них. А парень мог спокойно учиться в дневной школе, может, я хуже ему сделал. Но ведь не насильно же? Да бог с ним, он и не видит во мне опекуна. Я не столько и воспитываю его. По крайней мере, будет знать, что такое научно-исследовательский институт, не полезет в вуз так вслепую, как я, например. Уже хорошо. Хватит об этом раз и навсегда. Будем считать, что не я его привёл, а Борода прислал к нам в группу. Меня прислал и его прислал».

      – Сколько раз мы уже перепаивали эту термопару, – ворчал Валька.

      – Тебе за это деньги платят, привыкай переделывать, пока не сделаешь!

      – Время жалко. Мы же торопимся.

      – Это точно. Но такая работа даёт возможность подумать, если попусту не чесать языком.

      – Намёк понял.

      – Ты знаешь, Эйнштейн работал в патентном бюро, а что открыл?

      – Может,