Когда бог был кроликом. Сара Уинман

Элли?

      – Вообще-то не очень.

      – Но почему? Она такая красивая.

      – Но такой больше ни у кого нет.

      – Так это ведь хорошо – быть другой, непохожей на остальных.

      – Не знаю. – Я-то как раз очень хорошо знала о своей тайной потребности слиться с остальными, стать их частью или попросту спрятаться. – Я не хочу, чтобы люди знали, что я от них отличаюсь.

      Я подняла глаза и увидела, что в дверях стоит брат.

* * *

      Вместе с семейной покатилась под откос и моя школьная жизнь. Я с удовольствием забросила учебники и сочинения, ловко намекнув учителю, что у нас дома не все ладно, и теперь нередко развлекала себя мыслью, что, возможно, тоже стану ребенком из неполной семьи. Дженни Пенни я сообщила, что мои родители, похоже, скоро разведутся.

      – Надолго? – спросила она.

      – На столько, на сколько потребуется, – ответила я словами матери, которые она бросила отцу, перед тем как захлопнуть за собой дверь.

      Мне нравилась моя новая жизнь: в ней были только я и Дженни Пенни и мы часто сидели в старом сарае, подальше от хаоса и несчастий, принесенных в наш дом неожиданным богатством. В сарае, оборудованном братом, было уютно, имелся даже маленький электрический обогреватель, перед которым любил сидеть бог, грея шкурку, отчего та начинала кисло пахнуть. Я устраивалась в ободранном кресле, когда-то украшавшем гостиную, а Дженни Пенни – на старом деревянном ящике. Воображаемый официант приносил нам мартини с водкой: по утверждению брата, напиток людей богатых и искушенных. Годы спустя именно с этого коктейля я начну праздновать свой восемнадцатый день рождения.

      – Твое здоровье! – сказала я, поднося бокал к губам.

      – Твое здоровье, – откликнулась она.

      – Что-то случилось?

      – Ничего.

      – Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне обо всем.

      – Я знаю, – сказала Дженни Пенни и притворилась, что допивает мартини до конца.

      – Тогда что случилось? – снова спросила я.

      Она казалась печальней обычного.

      – Что со мной будет, если твои мама и папа разведутся насовсем? С кем я останусь? – спросила она.

      Что я могла ей ответить? Я и сама еще не выбрала. У меня имелось множество доводов за и против каждой стороны, и список был еще далеко не полон. Вместо ответа я положила ей на колени бога, который уже начал заметно попахивать. Он быстро ее утешил и даже покорно терпел энергичную, не слишком деликатную ласку ее толстеньких пальцев, из-под которых на пол летели клочки шерсти.

      – Ох, – вздохнул он, – нельзя ли поаккуратнее? Вот ведь засранка! Ох.

      Я наклонилась, чтобы взять с пола свой бокал, и тогда заметила лежащий под креслом журнал. Еще не открыв его, я по обложке догадалась, что будет внутри, но все-таки открыла и быстро пролистала страницы с изображениями голых тел, делающих разные штуки со своими половыми органами. Я и не подозревала, что вагины и пенисы можно использовать подобным образом, но в своем возрасте все-таки уже догадывалась, что людям нравится прикасаться