И верить, и любить. Борис Гучков

римские граждане падали ниц, на колени,

      В те дни, когда к форуму шли за тираном тиран.

      О многих из вас и полслова не сказано в книге.

      В ней больше по праву ваятелю воздан почёт.

      Вот снова послышались птицы

                                                  полуночной крики,

      И ночь, словно Волга, широкая, мимо течёт.

      Недолго ещё – и над Волгою день народится.

      Его не упрятать в Медведицы полном ковше…

      И я засыпаю. И август недавний мне снится.

      Он с именем римским,

                                   и щедрость ему – по душе!

      Ливень вселенский

      Снег огромной лавиной

      Налетает с небес

      На просторы равнины,

      На озёра и лес,

      На свинцовые воды

      И плашкоутный мост,

      На сады, огороды

      И старинный погост.

      С ночи и до рассвета

      Снег так густо идёт,

      Что не только соседа,

      И своих-то ворот

      Различить я не в силах…

      Встал он плотной стеной.

      Снег валит на Касимов,

      Он над всей стороной

      Хлещет ливнем вселенским

      Посреди ноября…

      И собор Вознесенским

      Назван, видно, не зря.

      И громада собора

      Впрямь, за снежной стеной,

      Так похожа собою

      На корабль неземной.

      Глянь-ка: верх колокольни

      Прочь сквозь вьюгу летит…

      Так ракета из штольни,

      Устремляясь в зенит,

      Через снежную замять

      Правит дерзкий полет…

      Над землёю рязанской

      Снег лавиной идет.

      Соловьи

      Голубые звёзды над карнизом,

      Песни соловьиные близки…

      Словно бы с Корниловым Борисом

      Я брожу сегодня у реки,

      Где, пронзая тьму, звенит над плёсом

      Соловья полночный непокой.

      Ты его когда-то слушал, тёзка,

      В Нижнем, по-над Волгой и Окой.

      Это он, разбойный, не зевая,

      Завладел подругой не молчком —

      Плёнканьем и трелью зазывая,

      Стукотнёй юлиной, гусачком.

      Звал её, бедовую, ещё он

      Бульканьем, оттолочкой – и вновь

      Переливом, дробью и прищёлкой

      Всю свою ей высвистал любовь.

      Я бреду не шибко и не тихо…

      Кажется, поёт сама река

      Песню, где беспечна соловьиха

      И, вспорхнув, летит от старика

      К молодому и в любови злому.

      С ним не будет тишины и снов.

      Подчиняясь песенному зову,

      Всё забыв, летит на этот зов.

      Сам я растревожен этим пеньем,

      Сам себя уже не узнаю,

      И гляжу совсем иным я зреньем

      На любовь тревожную мою,

      И на дом, где звёзды над карнизом,

      На кусты, где трели льют свои

      Соловьи Корнилова Бориса

      И мои шальные соловьи!..

      «В пору новолунья…»

      В пору новолунья,

      В полночи апрельской