И верить, и любить. Борис Гучков

заречье.

      Вот он, у самых ног, —

      Выдержал вьюги вечные,

      Выстоял, перемог.

      Ягоды его синие

      Терпкий имеют вкус.

      Все холода осилил он,

      Мой ежевичный куст.

      Может быть, завтра к вечеру

      Будет подвижка льда,

      Тропка моя в заречье

      Стронется в никуда.

      Всё, что под ветром клонится,

      Вновь поглотит река,

      И под водою скроются

      Заросли тальника.

      Скоро вода подступится,

      К чаще придёт лесной…

      Сбудется или не сбудется? —

      Любо гадать весной,

      Смело мечту вынашивать,

      В долгий поверить век,

      Благословенья спрашивать

      У полноводных рек.

      Как он зловещ, о дерево

      Льдины летящей хруст!..

      Но в ежевичный верю я,

      Жадный до жизни куст.

      В корни его упорные

      Верю, что никогда

      Вырвать не сможет полая

      Бешеная вода!..

      Приглашение

      Приеду – и вновь беспечально и полностью

      Отдамся во власть перелесков Мещёры,

      Малиновым вечером, и звёздною полночью,

      И росным рассветом её восхищённый.

      И снова наутро, едва лишь за окнами

      Забрезжит чуть-чуть, я оденусь попроще,

      По тропке, по стёжке лугами заокскими

      К озёрам уйду, за дубовую рощу.

      Здесь птицы галдят; над протокой, не гордая,

      Рябина в цвету, словно красная дева…

      Мне жаль, дорогая, что нынче ты в городе.

      Какое тебя задержало там дело?

      Здесь можно уже и на солнце пожариться.

      Прогрелась вода. В поле ягода зреет.

      Зову тебя. Жду. Приглашаю: пожалуйста!

      Ты не пожалеешь. Решайся скорее!

      Разлука с тобою, конечно, мучение.

      Но вылечит снова Мещёра от боли.

      Она – загляденье моё и смущение,

      И сила, и свет негасимой любови.

      Ты чем-то с ней схожа, с моей Мещёрою,

      Неброской моей стороною лесною,

      Быть может, улыбкой, немного смущённою,

      А может быть, чем-то не познанным мною…

      Ночь

      Ночь рассиялась, и снова, как водится исстари,

      В выси бездонной лишь лунный

                                                   пронзительный свет.

      Снова охотнику полночи не во что выстрелить —

      Грозен на диске луны одинокий его силуэт.

      Ночи беззвёздные в самом преддверии августа

      Стали длиннее, но я им по-прежнему рад.

      И на заклание нет в этой лунности агнца

      Ни одного из огромных бесчисленных стад.

      Ты до утра их следа не отыщешь и малости.

      Но уже завтра охотник, что был так ленив,

      Будет сбивать их в неведомой миру туманности,

      Метить в садах червоточиной белый налив.

      «Прямо у берега, там, где и курице мелко…»

      Прямо у берега, там, где и курице мелко,

      Вновь на мели крутобокая пышка-луна.

      В небо гляжу на пролитое Герою млеко —

      Это