И верить, и любить. Борис Гучков

мир, как ребёнок, проснулся.

      Нет больше спячки и лени.

      В тёмной берлоге сегодня медведь повернулся

      С правого бока на левый.

      Солнцеворот!

      До чего ж хорошо на пригорках!

      Солнце на лето пошло, а зима – на мороз.

      Всюду – веселье. С полатей, кряхтя, лежебока

      Слез, через фортку на улицу высунул нос.

      Солнцеворот!

      По селениям Волги и Дона

      Радость вошла снова в каждую хату и дом…

      День этот звался по-старому днём Спиридона.

      Был весельчак тот безвестный мужик Спиридон.

      Был работящ он, в труде хлеборобском прилежен,

      Парень крестьянской закваски, широкой кости.

      С ворогом злым – беспощаден,

                                              с детишками – нежен,

      По вечерам на гулянье у девок в чести.

      Солнцеворот!

      Сколько вёсен и зим пролетело!

      Вьюги бесились, и землю сжигал суховей…

      Славлю вас, ныне влюблённых в крестьянское дело,

      Тысячи Спирек великой России моей.

      Солнцеворот!

      Пусть медвежья не кончилась спячка,

      Сиверко жмёт, и лицо на морозе горит, —

      Не за горами весны посевная горячка,

      Не за горами – так нынешний день говорит!

      Отец

1

      Танки, пехота и конники…

      Вижу отца в кинохронике:

      Он на подножке ЗИСа.

      Прусские небеса

      Дымом пожарища застит.

      Сплюнул цигарку, мотор заурчал —

      Видно, команду комбат прокричал…

      Бейся, отец мой, и здравствуй!

      Ты на фашистское логово,

      Ну-ка, братва, навались!..

      Знаю теперь я, как дорого

      Все эти версты дались…

      Ты не убит. Ты вернулся живой.

      И впереди день рождения мой!

      Помню из детства: ты ночью кричал,

      Днём замыкался в себе и молчал…

      И о поре той суровой

      С дочерью светлоголовой

      Нынче я хронику, батя, смотрю,

      Вижу тебя и с тобой говорю

      О войне…

2

      О гараже тоскуя, о дороге,

      О стареньком своём грузовике,

      Он умер дома, сидя на пороге

      С потухшей папиросою в руке.

      Когда его из дома выносили,

      То по обряду, что священ и прост,

      Как женщины, машины голосили,

      Сопровождая друга на погост…

3

      Рядом в тот миг последний

      Не было нас, прости.

      Со Сталинграда таился

      В теле твоём свинец.

      И не преклонным старцем —

      Шестидесяти шести

      От роду лет шагнул ты

      В небытие, отец.

      Труженик и безбожник,

      Веруя в белый свет,

      Знал ты на белом свете

      Трудности лишь одни.

      Но и война не оставила

      На сердце злобы, нет.

      В мирные дни носил ты

      Пряники для ребятни.

      Пряников этих помню

      Сахарную глазурь.

      Щёки твои небриты,

      Только