И верить, и любить. Борис Гучков

его снова доливать,

      Вновь студить его живую душу…

      Что-то не выходит разговор.

      Я твоё молчанье не нарушу,

      Слова не скажу наперекор.

      За окном берёзовые ветки

      Протянули к дому две руки.

      Как твои скрипучи табуретки!

      Как чисты твои половики!

      Как они стары!.. Ну что я плачусь?

      Перед кем? И на кого сердит?..

      Всё равно ведь не переиначусь.

      Мама понимающе глядит.

      В гости приезжаю я не часто,

      Но она не жалуется и

      Снова смотрит, будто безучастно,

      Видит руки нервные мои.

      И пальто, поношенное снова,

      И худая обувь скажут ей

      Много больше, чем улыбка, слово…

      Ничего не скрыть от матерей.

      «Наверное, полночью тихой…»

      Наверное, полночью тихой

      Скворец прилетел

      И песню весны для скворчихи

      Защёлкал, запел.

      Шугнул воробьиную стаю.

      Смешон и сердит,

      Он прямо к окну подлетает,

      Вовсю свиристит.

      И мать у плиты суетится,

      Стоит у огня.

      И песней, как вешняя птица,

      Волнует меня.

      «Тот старинный обычай – я не знаю, откуда…»

      Тот старинный обычай – я не знаю, откуда

      В наши щедрые души пришёл и когда:

      Красный угол избы для дорожного люда

      И для добрых гостей предназначен всегда.

      Красный угол избы! Но сегодня в квартиру

      Мы всё реже и реже приглашаем гостей,

      И сегодняшний путник, идущий по миру,

      К нам не часто заходит с ворохами вестей.

      Нету дома, которому весть не нужна!

      Дальний путник откроет и выскажет вести,

      И, конечно, расскажет, какого рожна

      Не живётся ему, не сидится на месте.

      Не беспутник, не странник он, не лиходей!

      Ты впусти его в дом, не держи у порога!..

      Если даже осмелится выгнать злодей —

      Не трудна, а легка его будет дорога.

      Люди добрые встретят его и уважут,

      Всем, чем только богаты, помогут в беде,

      И ему никогда на порог не укажут

      Ни в украинской хате, ни в русской избе.

      На родине

      Уснула рыба в омуте глубоком.

      Шалаш промок, и тихо в шалаше.

      Что я искал в краю чужом, далёком,

      Где нет покоя сердцу и душе?

      Как пение запечного сверчка,

      Ласкает слух неясный шорох леса.

      Я утром проверяю подпуска —

      Дрожит, струной натянутая, леса!

      И вновь душа, как прежде, молода!

      Кусты в росе. Лежит на травах иней.

      Недвижима холодная вода,

      Туман ползёт и тает на стремнине,

      И жаворонок звонкий в вышине

      Простую песню напевает мне.

      Всегда любивший родину мою,

      Что в чужедальном я искал краю,

      Где не было душе отдохновенья?

      Она, земля чужая, хороша,

      Но только здесь светла моя душа

      До смертного, последнего мгновенья!