Пояс Богородицы. Борис Гучков

школы помню, эти о вокале

      Вороны глупой, стырившей сырок,

      Сказал слова. Хоть водку все лакали,

      Так голосить нельзя, помилуй Бог!

      В меню – такая книжечка во злате —

      Грибы мудрёно названы «жульен».

      Им бы откушать нашей благодати

      С домашнею сметаною! «Жульё!» —

      Так и сказала. Слышал даже повар.

      У той, что Саня гёрлой величал,

      Видать, до спазм перехватило горло,

      И нить бретельки поползла с плеча.

      Нас почему-то, как героев павших,

      Угрюмо провожали в гардероб.

      В гостиницу не солоно хлебавши

      Вернулись на перины мы сугроб.

      Да, вспоминаю, там тарелки била

      Любовница какого-то осла…» —

      «А дальше, Варя, дальше-то что было?»

      «А всё, что и бывает опосля!»

      «Помню, что было холодно. Помню, были наги леса…»

      Помню, что было холодно. Помню, были наги леса.

      Ранней весной, на Сретенье, снег ещё не сошёл,

      Случилось в селе событие,

      достойное книги Гиннесса:

      Срок отбыв наказания, Кузин пришёл Сашок.

      «Только что из колонии!» – бабы в селе заахали. —

      Ой, а худой-то, батеньки! Смирен на вид, а так…»

      Брата его припомнили, как тому забабахали

      За бандитизм и насилие, кажется, четвертак.

      Кузин проведал родичей и наведался в чайную.

      Выпил портвейна красного и, распахнувши дверь,

      Молвил во всеуслышанье:

      «Совесть, односельчане, моя

      Чище стекла теперича, чище стекла теперь!»

      Эх, до чего ж преступники на повороты резвые!

      Спец по делам поваренным, пробуя острый нож,

      Кузин этим же вечером курами не побрезговал —

      Шеи свернул двум Вариным и Полининым тож.

      Утром по следу снежному взяли его с подельником,

      Тоже с башкой бедовою, хоть оторви и брось.

      Новое дело Кузину завели с понедельника.

      Следствия, как мне помнится, быстро крутилась ось.

      Помню, по репродуктору что-то Эмиля Гилельса

      Передавали. Славный он всё-таки пианист!

      Бабы мудро заметили: «Надо бы в книгу Гиннесса

      Случай сей оприходовать.

      Кузин – большой артист!»

      «До большака, что пролёг из Касимова в Туму…»

      До большака, что пролёг из Касимова в Туму,

      С Гиблиц, Гуся (он Железный,

      не путать с Хрустальным!)

      Бабы идут уловить хоть какую фортуну,

      То есть продать кое-что. Притомились, устали.

      Насобирали грибов, всего больше, конечно, лисичек.

      Благо, от дома до леса совсем недалече.

      Мелочь несут – упаковки хозяйственных спичек,

      Вёдра черники, что зренье угасшее лечит.

      Гриб, он в ходу и сухой, и солёный, и свежий.

      И нарасхват, как всегда по сезону, черника.

      Лишь на дары на лесные сегодня надежда.

      Благо, лисичка совсем не бывает червива.

      Засветло встали, шагали, не жалясь на грузы.

      Пнями-колодами до крови