Не вся La vie. Маша Трауб

перепугался Коля, скосив глаза на Игоревы брюки.

      – За окном. Огни, – мечтательно сказал Игорь, стряхивая капли.

      – Что ж ты наделал? – с ужасом спросил Коля, окончательно протрезвев. Игорь стоял в луже мочи и улыбался.

      – Это вам за Африку, – ласково сказал он. – Насрать я хотел на вашу Европу. То есть нассать.

      Юлечка, секретарша Таня и бухгалтерша прибежали с листами бумаги и начали лихорадочно раскладывать на полу.

      – Чем воняет? Водки кто-нибудь нальет? – поднял голову от стола пьяный классик отечественной журналистики.

      Коля, уводя Игоря из кабинета, плеснул классику водки.

      – Не хочу, – нудел Игорь, вися на Коле, – мне нужно к главному подойти. Я хочу ему рассказать. Про Африку.

      – Расскажешь, завтра все расскажешь, – говорил Коля.

      Игорь после этого пропал на неделю. Юлечка позвонила его жене и сказала, чтобы Игоря забрали. В редакции его с тех пор называли «писающий мальчик». Нет, его не уволили. Спустя неделю он уволился сам, обвинив главного в расизме.

      Журнал продолжал жить своей бурной редакционной жизнью.

      Настя таки вышла замуж. Заодно выяснилось, зачем Жоре понадобился поход в загс. Когда Настя забеременела, Жора сдержал обещание – собрал вещи и ушел. Точнее, уехал. В Америку. Ему не давали визу, а после женитьбы дали. Настя стала «соломенной вдовой», потому что развестись не успела. Или Жора не захотел. Исполнилась и другая мечта Насти – она стала редактором отдела. Вместо Коли.

      Коля ушел в бизнес. Не по доброй воле. По зову тестя, который организовал какую-то строительную контору. Бизнес семейным не стал – Коля развелся с женой. Потому что тесть достал. И бизнес его достал.

      Коля вернулся в журнал обозревателем и домой – к маме. Стал серьезным и солидным.

      Коля больше не сидел в редакции, а только заходил. В один из таких заходов влюбился в Юлю. Самое ужасное, что он влюбился всерьез.

      Тогда только появился джин-тоник в жестяных банках, и Юля его распробовала на пару с секретаршей Таней. После двух банок Юля начинала хохотать на весь закуток, служивший редакционной столовой, а Таня переносила туда телефонную трубку. Ей только недавно поставили новый телефон вместо старого, на толстом проводе.

      – Гениальное изобретение, – говорила Таня, держа в руках трубку, – надо тому человеку, кто это придумал, памятник поставить.

      – Таня, включи автоответчик, – хохотала Юля.

      – Не могу. Еще… – Таня смотрела на часы, – десять минут до конца рабочего дня.

      – Но ты же уже не работаешь?

      – Работаю, – говорила Таня и показывала трубку.

      Если в столовую заходил кто-нибудь из начальников, Таня сжимала трубку между коленями. Она ее так прятала.

      – Ты чего трубку прячешь? – хохотала Юля. – Ты лучше банку спрячь.

      – Юль, тебе хватит, – говорил Коля, когда Юля открывала очередную банку джин-тоника.

      – Коля, не нуди, – отмахивалась она.

      – Юль, что тебе еще надо? Коля – перспективный, ты