Берлинская жара. Дмитрий Поляков-Катин

в окружение начштаба абвера Остера, ищущего взаимопонимания с англосаксами, стала поступать информация из внутреннего круга СС. Для Небе это не было делом принципа. Осторожно, на ощупь хитрый лис искал прямой контакт с теми, кто рано или поздно станет судить немцев судом победителя. И в этих поисках Гесслиц был незаменим.

      Выпив треть кружки, Вилли вытер салфеткой пену с губ и тихо, стараясь совпасть с шумом в зале, хмуро сообщил:

      – Значит так, пришла шифровка из Центра. Просят ускорить работу с источниками, связанными с урановыми исследованиями. Хотят узнать содержание доклада Гиммлера по чудо-оружию, который он передал фюреру 14-го. И еще. Надо выяснить, как далеко продвинулась в этом направлении разведка союзников. – Он замолчал. Потом добавил: – Это всё. В конце стоит «Зеро». Особая срочность.

      – Ого, – охнул Оле.

      Гесслиц молчал, глядя в стол.

      – Мы же не физики, – покачал головой Оле. – Что мы можем? Только топчемся на одном месте. Дали бы нам физика, что ли… Не знаю, как у союзников, а у нас пока пусто. Там СС, носа не просунуть… Сколько пытались уже, чуть не сгорели. Это же надо самим там работать, понимать, чтобы хоть что-то…

      – У нас есть задание, дружок. Мы должны его добросовестно выполнить. Точка. Передай текст Баварцу.

      Оба замолчали.

      – Может, с англичанином выйдет? – Оле на всякий случай улыбнулся. – В Лейпциге большая лаборатория. Может, там и есть ключ? Может, и правда он вышел на Эбеля?

      По скулам Гесслица прокатились желваки:

      – Когда встреча?

      – Десятого, в час. На рыночной в Панкове. Там людно в это время, обеденный перерыв. Он знает меня в лицо. Мы пройдем в кафе «Лютер», где будет ждать Баварец.

      – Опасно.

      – Да… Но такой шанс. Прямиком в берлогу к Вайцзеккеру. И потом, он же назвал пароль. Говорит, потерял связь – радистов загребли на фронт. Похоже на правду.

      – Мы не успеем проверить.

      – Я считаю, надо рискнуть. Ничего другого у нас сейчас все равно нет.

      Оба знали, что самое дорогое и самое непоправимое в работе разведчика – это доверие. Доверие – но не доверчивость.

      После долгой паузы Гесслиц кивнул головой и загасил сигарету:

      – Хорошо, Оле. Будь осторожен.

      Возвращаясь домой, Гесслиц хромал больше обычного, вдруг разболелась нога. В июне 41-го Небе возглавил айнзатцгруппу В, направлявшуюся в оккупированную Белоруссию исключительно с одной задачей – истребление евреев, цыган и коммунистов, – и первым, кого назначил своим помощником Небе, был Гесслиц. Чтобы не ехать, Гесслиц организовал уличную потасовку с перестрелкой, которую он якобы пытался пресечь, и шальная пуля впилась ему в ногу. Правда, угодила она в кость, разорвав сухожилие. Целевая группа смерти уехала без него, доверие Небе не пошатнулось, а нога так и осталась покалеченной.

      Гесслиц возвращался домой и думал, чего им ждать от внезапно свалившегося на их голову союзника по фамилии Шварц?

      Далем, резиденция рейхсфюрера