1941, или Игры Сумрака. Александр Эдурадович Макаров

с этой плаксой». «Лидочка, у тебя тушь размазалась», – сказала я – «Дать тебе платок, или у тебя свой есть?» И Лидочка, тоненько всхлипнув, пулей вылетела в туалет приводить себя в порядок. Как только она ушла, я взяла Эту за руку и сказав «А давай сбежим от плаксы?», потянула ее к выходу. Проходя мимо стойки, я небрежно швырнула на нее 50 рублей, крикнув «Сдачи не надо!» и мы выскочили на улицу.

      – Ты что? Мы максимум на 5 рублей посидели!, – зашипела она мне на ухо.

      – Да? А я думала, в Москве дорого! Ну и ладно, пусть порадуются нашей щедрости! Ты мне лучше скажи: у вас тут парки есть? На горке хочу покататься, а то у нас во Львове снега почти и не бывает.

      – Есть, но придется на метро ехать. Вид у сучки был весьма недовольный, похоже ее задевало мое небрежное отношение к этому чепуховому полтиннику, как походя я продемонстрировала свое превосходство.

      – Покажи, а то я Москву плохо знаю еще! сучка согласилась, явно стремясь взять реванш над приезжей фифой. она что-то жужжала в своей презрительной манере, но я лишь тихонько улыбалась – муха влипла!

      В парке Культуры и Отдыха имени Горького, куда Верка привезла меня, культурой даже не пахло. По заснеженным дорожкам шатались какие-то мерзкие нетрезвые хари в сером. Некоторые из них были с подругами: чьи рожи были яркими – синие веки, морковные губы, бордовые щеки и носы, а одежда тусклой и уродливой. Верно говорит лииси Рэйэлл: кацапы – это не люди, это какие-то совсем другие твари. Начинало смеркаться и на аллеях парка зажигались редкие фонари, толку от которых было чуть. погода благоволила благому делу – небо плотно закрыли хмырые тучи и валил редкий снежок.

      – Может пойдем отсюда, тут не безопасно вечером. Пристанут еще, – предложила Кацапская Сучка. Стремительно темнело и ее уверенность также стремительно таяла.

      – А ты трусиха. У вас в Москве все девчонки такие?, – поинтересовалась я, взяв ее за обе руки и посмотрев ей в глаза произнесла «лхачаннар гхлоосс»31. Разум мой заволокло туманом и мы, держась за руки, недвижно застыли друг напротив друга.

      – Позекай, какие дрючки маячат!, – наглый голос вернул меня к действительности. – Я с кентом фалую вас керосину вмазать32!, – обернувшись я увидела двух парней развязного вида, приближающихся к нам по аллее. Один их них держал бутылку.

      – Влипли, – испуганно прошептала Кацапская Сучка. – Это урки!

      – Кто?, – машинально переспросила я, приготовляя заклинание отвода глаз.

      – Бандиты. В нашем советском обществе есть еще такое позорное явление, – ответила мне Эта. Голос ее дрожал. – Я сделала жест в направлении парней и они вдруг встали, удивленно озираясь. – Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли33?, – произнес один из них, тот, что предлагал нам вина.

      – Бежим, – я схватила Кацапскую Сучку за руку и потащила ее в глубину парка. Она и не думала сопротивляться.

      Через пять минут бега запыхавшаяся Сучка (мое дыхание

31

^{лхачаннар гхлоосс (шиншийский) – «Отрази, хрусталь, ее память!», здесь используется Зоряной как ключевая фраза, активирующая действие зелья «Марево Знаний»}

32

^{«Позекай, какие дрючки маячат. Я с кентом фалую вас керосину вмазать!» (воровской жаргон) – Посмотри, какие девушки стоят. Я с другом предлагаю вам выпить вина}

33

^{«Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли?» (воровской жаргон) – Понял, Лысый, куда эти шлюхи исчезли?}