Ушли, чтобы остаться. Юрий Мишаткин

нож, которым чистила картошку. Девушка еще не задумывалась, что будет с Рваным Ухом в конце отпуска, когда придется сворачивать палатку, возвращаться в Волгоград, где Якова ожидает НИИ, ее – завершение диссертации, защита. Бросать пса на пустынном берегу? Исключено. Увозить – тоже. Проблема легко разрешилась, если бы вселились в кооперативную квартиру, но дом сдадут не скоро…

      Девушка перевела взгляд с пса на Якова, но ни Рваное Ухо, ни Яков не подсказали выход из трудного положения, почти тупика.

      – Что-нибудь придумаем, – ушла от ответа Надя.

      – Тебе виднее, собака признает лишь тебя, меня игнорирует, – Яков включил в машине приемник, в тишину ворвался оркестр.

      Надя зажала уши:

      – Выключи немедленно!

      – Играет Спиваков, классно играет.

      Присоединяясь к требованию Нади, Рваное Ухо поднял дыбом шерсть и зарычал.

      – Даже собака не переносит грохота, – заметила девушка. – Будем слушать тишину, а не какофонию эфира. Кстати, играет не уважаемый тобой Спиваков, а бездари-музыканты, с таким же бездарным дирижером.

      Рваное Ухо зарычал грознее, затем стал подвывать.

      – Еще накличет беду, – буркнул Яков, выключил приемник, и пес тотчас умолк, развалился в тени палатки, смежил веки. Спал Рваное Ухо лишь днем, и то урывками, реагируя на звяканье ложек, вилок, чистку песком дна кастрюли. Ночами расплачивался с пригревшими и кормящими его людьми за доброту и бодрствовал, охраняя сон новой хозяйки. Прислушивался к каждому шороху, неслышно бродил вокруг палатки с машиной, косился на гудящее море, точно просил умолкнуть, не будить людей. Днем играл с Надей, бросался за ней в волны, плыл рядом, готовый в нужный момент подставить девушке спину, помочь вернуться на твердую почву. Плавал и с Яковом, но редко, без удовольствия: Яков любил чудить, изображать из себя тонущего – бестолково бил руками по воде, хватал ртом воздух, кричал «помогите!». Впервые увидев, как человек тонет, Рваное Ухо рванулся к Якову, чтоб не дать захлебнуться, тем более не уйти на дно. Но мужчина навалился на собаку, и чтоб самому не наглотаться соленой воды, Рваное Ухо вырвался. Снова подставил спину, но Яков вновь стал топить, пришлось схватить человека за плавки, тащить к берегу.

      – Отпусти! – потребовал Яков, но это был второй приказ, следовало выполнить первый, и пес продолжал тащить.

      – Тварь, порвала итальянские плавки! – разозлился Яков, хотел замахнуться на собаку, но услышал смех Нади и не стал мстить за испорченные плавки.

      Дни отпуска бежали стремительно наперегонки. Надя все чаще присаживалась подле собаки, смотрела в ее умные глаза, которые словно спрашивали:

      «Неужели нас ждет расставание? Неужели я вновь останусь на берегу и вернутся одиночество с голодом?».

      Надя гладила пса, и Рваное Ухо млел от прикосновения женской руки.

      – Под утро привиделся сон, – заговорил Яков, не отрываясь глядя на рыжий диск солнца, медленно ныряющий в море. – Увидел себя в окружении внуков, да, именно внуков. Говорят, их любят больше сыновей