Ушли, чтобы остаться. Юрий Мишаткин

за Егоркой, понимая, что в лесу можно смело во всем довериться мальчишке – с ним не пропадешь.

      – Вы какой к нам шли дорогой? По-над рекой? Напрямик короче, только о колючки одежду оборвете. Мамка завсегда короткий путь выбирает, чтоб быстрее в лесхоз дошагать, меня с собой не берет… И отчего-то не слушает дядю Петра, когда он зовет назад в Артановское, там работа интереснее охраны леса от пожара, порубщиков, короедов… И я просил мамку переехать в хутор, да только серчает, как на дядю Петра, а он хороший, как придет, про разное рассказывает: и как трактор работает, и отчего телевизор показывает, и что скоро его собака ощенится и он подарит щенка, а еще, что в клубе по воскресеньям кино идет. Вы, дядя, видели кино?

      Я кивнул, мальчик вздохнул:

      – А я нет, и телевизор тоже, еще детей ни разу – взрослые редко, но приходят к нам, а дети еще не были. Хорошо, что дядя Петр вас привел – одного бы его мамка не пустила, а как уйдет, плачет тихо, чтоб я не слышал, только я все равно слышу…

      Я писал дубы на берегу озера, Егорка стоял за спиной, зачарованно смотрел, как рождается этюд. Так заработался, что не заметил, как по лесу поползли беспокойные тени, солнце спряталось в сырых облаках, казалось, что пойдет дождь, сказал об этом Егорке.

      – Небо только пугает – ветер тучи разгонит, – ответил мальчишка. – Коль боитесь промокнуть, и мне пора домой: мамка, поди, ругается, что ушли не позавтракав.

      Мы двинулись назад к кордону, впереди снова шел мой юный проводник. Когда за деревьями показался знакомый дом, мальчишка сорвался с места, припустился бежать к матери, которая стояла на крыльце, рядом, покуривая, с ноги на ногу переминался Петр.

      Добежав, Егорка собрался броситься к Петру, но под укоризненным взглядом матери остановился, погрустнел.

      Позавтракав зайчатиной и квасом, Петр поторопил меня с уходом.

      – Уже? – не поверил Егорка. – А я ждал, что расскажете, как работает телевизор и плавает танк.

      Я поблагодарил Раису за гостеприимство, угощение, обещал прислать через Петра для Егорки книжку про самолеты, танки.

      Говорил, а сам ждал, что лесничиха перебьет: «Нечего нам прощаться, с вами с Егоркой пойду, только вещички соберу». Но услышал иное:

      – Счастливо добраться, легкого пути.

      Егорка дернул Петра:

      – Теперь не скоро придете?

      – Ты жди, – попросил Петр.

      – Я жду, всегда жду, – признался мальчишка.

      Круглов надел на плечо ружье, которое не пригодилось, и не оглядываясь двинулся к теряющейся среди дубов тропе, я поспешил следом.

      Мы были уже довольно далеко от кордона, когда позади услышали крик:

      – По-го-дите!

      Сквозь чащобу спешил Егорка. Добежал, не успел отдышаться и протянул Петру кулек конфет.

      – Мамка наказала вернуть, только я одну съел.

      Егорка отдал кулек и припустился обратно.

      – Погоди! – крикнул вслед Петр.

      – Не! Мамка наказала тотчас вернуться.

      Петр подержал конфеты, спрятал в вещевой мешок.