Пробудись, железо!. Дмитрий Овсянников

один за другим загнул пальцы, в конце с силой сжав кулаки.

      – Что стало с ними?

      – Отправились воевать на Материк простыми солдатами. Почти все остались там. – Дон Карлос поднялся и залпом осушил кружку.

* * *

      Шум выпивших людей в зале не прекратился – он лишь стих на пару мгновений и зазвучал снова, но теперь в нём слышалась сердитая тревога. Раздались неторопливые и нарочито громкие шаги. Дон Карлос увидел, как по таверне вышагивают, походя расталкивая попавшихся навстречу, пятеро молодцов в потрёпанных, вызывающе ярких одеяниях. Они бросали по сторонам взгляды, полные высокомерной скуки, словно столичные щёголи, ни с того ни с сего угодившие в притон бродяг. Хотя и сами молодчики, без сомнения, были завсегдатаями подобных мест. Завёрнутые в короткие широкие плащи, в сдвинутых набекрень огромных беретах, они могли бы сойти за чужестранцев. Вдобавок всю одежду от беретов до чулок покрывали разрезы, как будто оставленные десятками лезвий в многочисленных схватках. Махос, городские бандиты.

      «Беда не приходит одна, – говаривали на Острове, а пословица продолжалась: – Махо идёт следом». Городские бандиты внушали людям тревогу ещё большую, чем их горные и лесные собратья – те нападали лишь тогда, когда чуяли поживу. Иное дело – махос. Крепкие парни, народившиеся в городских трущобах, всю жизнь не знавшие ничего, кроме кривых полутёмных улочек, и не дорожившие ничем; с детских лет они изнывали от безделья и нерастраченной удали. Махос набрасывались на людей ради забавы, лишь бы жертва не нашла в себе мужества защищаться. Эти мерзавцы могли избить человека лишь за то, что не были знакомы с ним.

      С хозяйским видом махос приблизились к столу, за которым сидели трое нездешних посетителей. Один, распахнув плащ, как будто невзначай мотнул перед ними тяжёлой чинкуэдой, притороченной к поясу, вытянул из складок одежды кожаную кружку на ремне и без приглашения налил себе вина. Двое других остановились чуть поодаль, недобро ухмыляясь. Четвёртый тяжело опустился на табурет рядом с доном Карлосом, вперив в него наглые глаза; кабальеро ответил презрительным взглядом, незаметно убрав правую руку за спину – поближе к даге. Пятый – страшный верзила, от груди до глаз покрытый чёрной шерстью, – сгрёб за шиворот и вытолкнул из-за стола Алонсо – тот и рта раскрыть не успел.

      – Эй, парень, – повернулся к нему Вальехо. – Я беседую с этим молодым господином!

      – Хочешь отправиться следом? – Махо зевнул в лицо Пабло; зубастая пасть широко распахнулась, исторгнув рычащий звук.

      Однако захлопнуть рот бандиту не довелось – удар старого солдата своротил ему челюсть. Верзила не удержался на лавке и полетел на пол, растолкав в разные стороны двух своих приятелей и успевшего подняться Алонсо. Дон Карлос молниеносно выбросил руку вперёд, и ближайший махо захрипел, зажимая руками пронзённое горло. Кабальеро едва успел увернуться – возле него в столешницу глубоко врубилась чинкуэда третьего бандита.

      «Драка!» – радостно завопили на другом конце зала.