Солдат: Солдат. Превратности судьбы. Возвращение. Виктор Мишин

атаку. Правый хук опять рассекает воздух перед моим лицом, а я, захватив пролетевшую мимо кисть, увожу ее вниз, одновременно заводя за спину врага. Дальше следует удар стопой под колено, немец припадает на одну ногу, а я, заламывая руку еще дальше, провожу болевой. Фашист задергался и заорал.

      – Петя, ты закончил? – ору я.

      – Ага, – хрипит друг, – иду.

      Связав фрица по рукам и ногам, посылаю Петю позвать кого покрепче, чтобы оттащили этого кабана к командиру. Надо его вытрясти, чего это они тут втихаря сидели, высматривали. Петя уполз, а я, осмотрев карманы немца и не найдя ничего интересного, прошелся по подвалу. Буквально за первой же стенкой обнаруживаю два трупа, причем наших ребят. Охлопываю карманы – пусто. Ребят зарезали, у каждого всего одно ножевое в груди. Так-так, это что же тут такое интересное. Пока размышлял, вернулся Петро и позвал меня.

      – Сань, там командир торопит.

      – Успеем, тащите фрица, и сообщи Нечаеву, что эти суки здесь, видимо, нашу разведку отловили, за стенкой два бойца лежат, пусть этого, – я указал на пленного, – допросят хорошенько, есть ли где рядом еще такие «засадники», как эти двое.

      Я обошел весь подвал, вроде никого, но подниматься в подъезд один не решался. Вернулся туда, где спеленали пленного, и, дождавшись Петро, двинули наверх.

      Ах, какой отсюда обзор-то хороший, на загляденье. Два дома напротив, по диагонали, как на ладони. Плохо видно только дальний конец дома. Вижу суетящихся фрицев, но вот командиров что-то не видать, блин, они тут все сейчас в касках, хоть бы один фуражку нацепил, а погоны разглядеть не так-то просто. Темно уже, дым кругом, черт, дым! У меня же шашка дымовая есть, немецкая.

      Опять не успеваем что-либо сделать. Немцы начинают атаку. Две самоходки, медленно продвигаясь, прикрывают взвод пехоты противника. Идут гады прямо посередине улицы, вообще страх потеряли. Как на параде, маму их через колено. Солдаты, прячась за самоходы, продвигаются уверенно. Различаю среди врагов человека, указывающего направление атаки, или офицер, или унтер, но все едино. Стреляю. Командир фрицев падает, а в ответ начинается пальба.

      – Петь, сейчас самоходы мимо будут проходить.

      – Да нет у меня больше гранат, не дали, – разводит руками напарник.

      – У меня в сидоре бутылка КС лежит, первую самоходку зажжешь, вторая не полезет. Слышишь, наши уже отбиваются, прикроют, не высовывайся слишком, кидай наверняка.

      Петя кивнул и, взяв у меня бутылку, направился к окну. Мы лежали на третьем этаже, крыши над нами нет, но стены пока целы.

      – Они остановились, не идут к домам.

      – Не глупые, соображают, гады. Давай сюда мою бутылку, а ты вот, – я протянул напарнику немецкую дымовую гранату, – держи. Кинешь слева от самохода, когда крикну снизу, понял?

      – Понял, – кивнул Курочкин.

      Я сбежал по лестнице вниз и, осмотревшись по сторонам, дал сигнал напарнику. Подождав с полминуты, пока начнет подниматься дым, рванул к самоходке. В одной руке у меня была бутылка,