Солдат: Солдат. Превратности судьбы. Возвращение. Виктор Мишин

больше всего. Я в той жизни, читая про отвлекающие маневры, да и фильмы о войне такому способствовали, всегда тяжело воспринимал такие действия. Помните отличный фильм «Батальоны просят огня»? Вот-вот! Всегда обдумывая такую ситуацию, прикидывал, каково это, когда тебя убивают, а помощи не будет, потому что ты тут просто отвлекаешь противника, а удар-то будет в другом месте? Прикидывал и плевался. Злился от того, что жалко было брошенных на убой людей, хоть и понимал прекрасно, насколько выгодно так поступать. Ведь такие маневры позволяли сберечь гораздо больше человеческих жизней, но каково, черт возьми, тем, другим, кто умирает там, отвлекая и стягивая на себя врага…

      – Четырнадцать погибших. До взрыва всего пятерых потерял, остальные уже здесь легли.

      – А мне тут боец сказал, что фрицы сбежали?

      – Сбежали, да не все! Пришлось и тут пострелять, меня вон тоже здесь пометили.

      – Серьезно? – взглянув на плечо, которое уже закончили бинтовать, спросил я.

      – Штыком получил, когда в комнату входил. Насквозь руку пробили, суки, но вроде работает, хотя и больно чертовски!

      – Ты командиров предупредил? – Это было, наверное, самой трудной задачей для Нечаева.

      – Ага, даже и не подумали орать. Только обматерили немного, что доложил поздно. А-а, все равно ведь в донесении укажут, что это их приказ и план придумали именно они.

      – Да ладно, Лех, ты чего? Какая к хренам разница, кто тут и чего придумал, бойцов-то дадут хоть?

      – Обещали. Я же не просто так злюсь, что они себе твою идею припишут. Я, блин, на всех наградные пишу, а они ими печки, наверное, топят. Тебе вот взвод не дали, а на хрена мне этот мальчишка и пердун старый, хотя он погиб, если у меня есть ты?

      – Отдохнуть дадут? Как думаешь? – устало проведя рукой по лбу, я сел рядом прямо на землю.

      – Да хрен его знает. Если бы народу дали больше, то приказали бы занять оборону, а так… Мне всего десять человек прислали, обещали позже еще добавить.

      – Ну, так может, пригонят сменщиков сюда, а нас опять на пару домов в тыл? – Очень хотелось спать. Раньше еще отлить прижимало, но это я уже сделал, как только успокоилось тут все.

      – Хорошо бы, устал я что-то. Да, Петр твой ведь из санбата сбежал, но я его все равно в бой не взял, упрямится, говорит, как же там мой брат без меня?

      – Ну братишка, ну ухарь! – смеюсь я, закуривая.

      – Так и рвался вперед, пока не пригрозил арестовать его.

      – Надо найти его, как хоть он?

      – Слышит все еще не очень, а так вроде ничего. В глазах не двоится, говорит, башка целая и не болит, кровь тоже перестала течь.

      – Ну и ладушки. О, командир, а ведь это кто-то из высокого начальства, – проговорил я, уже вставая и отряхиваясь. Застегнув ворот у гимнастерок, вытянулись с Нечаевым в струну.

      Подошедший невысокий, с приятными чертами лица командир оказался нашим комдивом Родимцевым.

      – Здравствуйте, бойцы, – спокойно поздоровался комдив и, протянув руку, застыл.

      Мы с Лехой даже растерялись. То ли руку жать, то ли честь отдать.