Победители. Владислав Крапивин

ф.

      Борис и Юрик сидели на чердаке у широкого квадратного окна.

      Валька вскарабкалась к ним.

      – Пустите-ка.

      Они молча подвинулись.

      – Не приехал? – спросил Юрик. Он и так знал, что спрашивает зря, но было трудно сидеть так и молчать. Он вообще не мог молчать долго.

      Валька медленно качнула головой.

      – Не…

      – Черти его носят! – сказал Юрик Борису.

      Борис не ответил.

      Воздух был пропитан запахом горящего торфа – не сильным, но едким и каким-то тревожным. Огонь скрытно полз по торфу под тонким слоем почвы. Еще днем путь его можно было проследить лишь по белым

      змейкам дыма и редким язычкам пламени на стеблях высохшей травы. А сейчас за поселком горели стога. Огонь подбирался к ним снизу, изнутри. Они стояли на равном расстоянии друг от друга и загорались через каждые три минуты. Едва затухал один, как вспыхивал следующий.

      Сперва стог начинал светиться чем-то красным и зловещим, будто внутри у него билась живая кровь, потом вырывалось пламя, и желтый костер вырастал до неба.

      Валька сидела, завернувшись в большую кофту матери, и не двигалась. Отблески пламени разгорались в ее глазах яркими огоньками.

      – Краси-иво! – певуче сказала она.

      – Шарики у тебя работают? – хмуро спросил Борис. – Там сено горит, а она «краси-иво»… Нашла чего хорошего.

      – Я и не говорю, что хорошо. Просто красиво, – спокойно сказала Валька. – Ничего не понимаешь…

      – А так не бывает, чтобы плохое и красивое! – громко вмешался Юрик. Он почувствовал, что можно поспорить. И повторил: – Не бывает!

      – Бывает, – тихо сказала Валька.

      – Ну и глупо!

      Спора не получилось. Но молчать Юрик не хотел. Когда молчишь, сильнее делается тревога.

      – Теперь не потушишь. Еще и лес загореться может. Или хлеб на полях.

      Борис подумал и произнес:

      – Поля за насыпью. Через железную дорогу огонь не пойдет. А за лесом воздушные патрули следят. С парашютами.

      – А чего сено не вывозят? – спросил Юрик.

      – Не успели, значит. И машины все на уборочной.

      Снова запылал стог. Если говорить по-честному, Юрику тоже нравилось смотреть, как они горят, но он ни за что бы не признался в этом, раз Борис недоволен. И со злостью сказал:

      – Какой-то дурак окурок бросил, вот и пошло…

      – И никакой не окурок, – своим протяжным голосом заговорила Валька. – Это все от метеорита загорелось. Мне рассказывали.

      – Кто тебе рассказывал? – огрызнулся Юрик.

      – Ну, Алешка рассказывал.

      – Слушай ты его больше, – сказал Борис. – Он наговорит… Тоже вот сказал сегодня: «Один часик покатаюсь». Теперь ищи ветра… Ночь

      уже скоро.

      – Слышь, Борь, – вкрадчиво заговорил Юрик, – он ей всякую чепуху насочиняет, а она верит. Тогда тоже какую-то горушку в лесу увидели говорит, что курган. И потащил ее клад искать. А нашли, знаешь, что? Ха…

      – Да ну тебя, – сказал Борис.

      – А про метеорит все равно правда, – вздохнула Валька. – Вы ничего не знаете, потому что спали, а Алешка не спал и все видел, как звезда упала на болото, видел. А утром уже горело.

      – А нам почему не сказал? – спросил Борис.

      – Он только ей одной про все говорит, – невесело хихикнул Юрик.

      – Невесте своей.

      – Болтун несчастный! – печально сказала Валька. – Хоть бы полечил язык свой длинный, что ли…

      Борис повернулся к ней.

      – Может, он этот метеорит искать поехал?

      Валька встревоженно заморгала.

      – Я не знаю. На велосипеде разве можно туда?

      – Туда никак нельзя, – вмешался Юрик. – В торфе такие ямищи выгорают. Бухнешься туда и в горячем пепле задохнешься.

      – Брехня! – отрезал Борис.

      – Если бы брехня!.. – сказал Юрик тихо и серьезно.

      Еще один стог вспыхнул ярким, бездымным пламенем. Свет долетел до чердака и выхватил из темноты ребячьи лица. Толстогубый белобрысый Борис сидел насупившись. Круглое Юркино лицо было уже не насмешливым, а обеспокоенным. Валька смотрела прямо перед собой и грызла кончик тоненькой светлой косы. И вдруг побежала по Валькиной щеке блестящая точка – слезинка.

      – Еще чего! – разозлился Борис. – Пореви еще. Ладно, что матери нет, а то бы уже на два голоса…

      – А почему ее нет? – спросил Юрик, чтобы хоть что-нибудь сказать.

      – Дежурит на станции. Она всегда дежурит по пятницам.

      Валька выпустила из зубов косу.

      – Сегодня пятница?

      – Привет! – сказал Юрик.

      – Я знаю, – быстро заговорила Валька, – он на реку уехал. Ой, что бу-удет…

      – Что «бу-удет»? Почему на реку? – закипятился