Галя. Андрей Ч.

испугается, – предположила Варвара.

      – Да, испугается, – подтвердил Лукьян.

      – Да, – согласился я. – Испугается.

      И мы перешли на другие темы.

      Мне важно было знать, где ограничивалось моё влияние на мир, были ли границы, и было ли это влияние вообще. Церкви мне уже несколько лет не хватало – ответы священников не удовлетворяли. Не всё можно было спрашивать. И твоих ответов мне не хватало – на многое ты просто не отвечала. Хватало лишь самой тебя, но рядом были другие люди. И я спрашивал у внешнего мира, каково моё влияние на него. Варвара и Лукьян как его представители охотно мне отвечали. Но вечером после совместных мудрствований от всего этого оставался осадок. В философствовании счастья нет. Мудрствуют лишь несчастные люди. В твоих детских наивных утверждениях и назиданиях счастья было гораздо больше. И я чувствовал, что расстояние до тебя увеличивается не тогда, когда ты уезжаешь, а когда я сам огораживался своими замысловатыми логическими строениями, сам заковывал себя в цепи и прибивал к стенам набивших оскомину законов и прописных истин. Откровения со временем пошлеют, имеют свойства черстветь, и спасительная сегодня мысль через время становится обузой.

      Боже, сколько настоящей любви на Земле, должно быть, – раз за разом тут и там для разных людей и пар вспыхивают и угасают откровения личного характера. Эти откровения не для всех и исчезают буднично. Но их много, и они не связанны ни с чем: ни с какими догмами, ни с какими аксиомами. Для них нет авторитетов, слава Богу. «Дух дышит, где хочет».

6 марта

      Ты снова торопливым шагом пересекала площадь Чайковского, на ходу стягивая с волос васильковый платочек и убирая его в чёрную сумку. Я давал тебе отойти на сотню метров, а потом шёл за тобой, срезая углы на газоне, и возле метро догонял тебя. Это становилось привычным, но и всегда волнительным продолжением литургии.

      – Галя, ты сегодня даже к кресту не подошла после службы.

      – Я тороплюсь.

      – У меня уже три билета в кино на Марэн. Вы пойдёте?

      Ты твёрдо отказывалась:

      – У меня пять нерешенных проблем. Когда премьера?

      – Двадцать девятого. Пожалуйста.

      – У меня в этот день удаляют коренные зубы – точно не смогу.

      Настаивать я не решался, но чувство уверенности, что билеты я покупал именно тебе, оставалось, и меня лишь интересовал вопрос, как же, каким образом это случится.

      Ты неожиданно спросила:

      – Вы были у о. Иоанна? Что он вам сказал?

      Я замялся и не знал, что ответить. Ты заметила это и на нашем перекрёстке стала выпытывать:

      – Отвечайте, что он сказал про разницу в возрасте?

      – Да неважно, Галя.

      – Нет, важно. Что он сказал?

      Ты стояла напротив, как учительница младших классов, и смотрела мне в глаза.

      – Чтобы я женился на тебе.

      Лицо твоё несколько секунд не выдавало никаких эмоций. Сказанное, наверное, никак не укладывалось в голове,