Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Вячеслав Борисович Репин

тот факт, что среди исполнителей сегодня две трети – евреи. Ты же видела. – Кузен отбросил свои патлы за плечи и ножом показал в сумерки. – Я нисколько не преувеличиваю.

      – И что ты этим хочешь сказать? Что тут такого? – уточнила Марта.

      – Ничего удивительного тут нет. Абсолютно ничего. Но кое о чем это говорит…

      – Растолковал бы неучам… – Марта солидарно взглянула на Петра.

      Кузен, опешив, отчеканил:

      – Ты хочешь сказать, что раз традиция, то нельзя к ней притрагиваться? Так, что ли?

      – Даже если и так… – В глазах Марты появилось задорное упрямство.

      – Ну тогда ты ошибаешься. Нельзя всё валить в одну кучу, Марта, – выдал кузен с мольбой в голосе и, развернувшись на Петра, уперся в него сосредоточенным, мрачным взглядом, надеясь, по всему, услышать его мнение.

      – Не понимаю, почему ты так уперся. У них всегда был врожденный дар к музыке, – зачем-то донимала Марта кузена.

      – Вот это басни!

      Оглядев обоих безучастным взглядом, Петр взял тарелку с сыром, подлил всем еще вина и за дискуссией не следил. Споры Марты с кузеном, разгоравшиеся на пустом месте каждый раз, когда они садились за стол, напоминали перепалку, в которой оба заранее во всём согласны друг с другом, но в чем именно, ни за что не смогли бы ответить, стоило их об этом спросить.

      – Совершенно не понимаю этой позы! Почему ты решил, что басни? – продолжала Марта перечить.

      – Да никакой нет позы! Ты, Марта, как с луны свалилась! Приятно ходить с чистой совестью. Но и безглазым нельзя оставаться. Они этого и добиваются.

      – Кто, милый? Кто они? Ты изъясняешься такими загадками.

      – Евреи! – отрезал кузен таким тоном, словно из него выжали какое-то признание, неприятное для него самого, и перевел взгляд на Петра.

      – Ты музыкант, будущий, но всё же.., – произнес Петр с некоторой заминкой. – То, что среди исполнителей много евреев, это, по-моему, общеизвестный факт. Много ли наберется хороших исполнителей не евреев? Я только не понимаю… не понимаю, как ты собираешься пробивать себе дорогу на этом поприще с такими идеями?

      – Среди исполнителей их большинство – это правда! – согласился кузен, но выглядел задетым за живое. – А замечали ли вы, что композиторов среди них раз-два и обчелся? Они врожденные исполнители. К непосредственному творчеству они не способны. К настоящему творчеству, я имею в виду.

      – Не знаю… Что значит настоящее? – спросил Петр. – Ваша венская школа – это не творчество?

      – Вам что, венская школа нравится?.. Скажете тоже… Что я могу вам ответить… У нас в Австрии всё шиворот-навыворот.

      Петр помолчал, отхлебнул из своего бокала и потянулся к новой откупоренной бутылке, стоявшей на краю стола, чтобы подлить вина Марте.

      – Ты прости меня, но эти разглагольствования для меня всегда отдают чем-то плебейским, – сказал Петр. – Я понимаю, что человек простой, неграмотный, когда у него складывается что-то не