Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Вячеслав Борисович Репин

неприступным видом Марта стала всматриваться в необъятную акваторию, ярко-лазурная гладь которой была исполосована зелеными размывами во всю ширь залива и казалась вздувшейся.

      – Нет уж. Мне нравится быть в толпе, – сказала она. – Это тоже трудно объяснить…

      На следующий день жара спала. Но вместо того чтобы поехать на пляж, Марта предпочла прогулку на машине в Сен-Поль. Как раз на пути находился известный загородный ресторан, рекламный буклет которого валялся в спальне Брэйзиеров, – какая ни есть, но всё же возможность в нем побывать.

      А еще через день, оставив Марту на весь день в Рокфор-ле-Па, Петр поехал в Ля-Гард-Френэ на встречу с нотариусом, чтобы урегулировать хотя бы часть дел с наследством, с зимы так и не сдвинувшихся с мертвой точки.

      Вечер он провел у соседа, где застал настоящий гарем. Изрядно постаревший, от загара словно пергаментный, светлоглазый Жан коротал свой досуг в обществе двух юных племянниц, которые разгуливали по саду полуголыми, без стеснения обнажая свою грудь, и их подружек из Марселя, явно из адептов женского сожительства, которые только что выиграли в лотерею большую сумму и, как бывает только в теленовостях, где-то неподалеку приобрели на свой выигрыш ферму. Или его просто разыгрывали? Всем гуртом компания плескалась в бассейне, плитку в котором отец Петра выкладывал когда-то собственными руками.

* * *

      Такси остановилось под олеандром. Из черного «пежо» выбрался рослый, худощавый мужчина с тяжелой, свисающей до плеч гривой темных волос.

      Пожилой водитель выгрузил из багажника чемодан и вернулся за руль. И только в следующий миг, когда рослый незнакомец схватил Марту в объятия, да так, что пятки ее зависли над землей, Петр узнал в приехавшем Николаса Бёма, венского кузена Марты.

      Из болезненного костлявого подростка с бурным характером – именно таким он помнил Николя со времени его приезда в Париж четырехлетней давности, когда тот приезжал на юношеский музыкальный турнир, – кузен Марты превратился в скуластого здоровяка-мужчину с твердым взглядом и решительной походкой.

      Не сходя с верхней площадки и одобрительно глядя гостю в глаза, Петр тряс ему руку, и его лицо медленно искажалось в вопросительной ухмылке.

      Застыв ступенькой ниже, гость панибратски поддал ему по плечу и вымолвил:

      – Net Überraschung, was?[1]

      Кузен отбросил за плечи свою гриву и отчего-то смутился.

      – Мы ждали тебя в полночь, – по-французски сказала Марта.

      – Так получилось. Я сел в другой самолет, – тоже по-французски ответил он.

      Необъятного размера зимний твидовый пиджак, нездешний матовый загар, необычайная, какая-то средневековая, редко встречающаяся породистость – Николас выглядел иноземным великаном. Впечатление сглаживали разве что светлые шорты, в сочетании с пиджаком придававшие ему что-то вызывающее, белоснежные кроссовки и какое-то прежнее упрямство избалованного подростка, запавшее на дно его умных, внимательных глаз.

      Марта предложила кузену сразу же

1

Что, даже не узнать? (нем.)