Люди и куклы (сборник). Василий Ливанов

Контракт здесь, любые поправки внесете сами. Кроме того, здесь два оплаченных билета на теплоход «Королева Виктория» до Нью-Йорка. Там вас встретят и отвезут в ваш новый дом: Сан-Франциско, Альворадо-стрит, 116. Теплоход отплывает раз в две недели из Бордо.

      Незнакомец протянул Кромову конверт. Алексей Алексеевич взял.

      – Вам приходилось бывать во Фриско?

      – Нет, – сказал Кромов, – но я знаю одну песенку:

      Один молодой паренеки

      Соскучился жить одиноки.

      И вот в город Фриско

      К податливым киско

      Спешит на свидание он…

      Незнакомец приподнял котелок и быстрыми шагами стал удаляться.

      – Передайте мой привет господину Ситроену, – бросил вслед ему Кромов.

      – К сожалению, это невозможно. Французское правительство отказало ему в кредитах, и он умирает от кровоизлияния в мозг! До встречи во Фриско!

      Выйдя из здания вокзала в Париже, Кромов взял такси.

      Машина проехала через ночной, освещенный яркими рекламами город, выехала на набережную и свернула в узкую улочку.

      За низкими оградами светились окна особняков.

      Машина затормозила у тротуара. Алексей Алексеевич зашагал вдоль оград. Остановился у ворот одного особняка. Дом был залит огнями.

      Кромов отступил в густую тень дерева. Из дома до него долетели пассажи рояля. Голос, знакомый голос Натальи Владимировны запел по-русски: «Нет, не тебя так пылко я люблю…»

      Алексей Алексеевич слушал.

      Потом раздались аплодисменты. В освещенном окне задвигались силуэты людей.

      Кромов вышел из-под дерева и поспешил к своему такси.

XIИюль 1918 года. Продажа коня

      В жокейской Парижского отделения «Жокей-клуба», где по стенам в строгом порядке были развешаны уздечки, шпоры, хлысты и седла, на табуретке сидел одетый по всей форме профессиональный жокей, платный сотрудник клуба – англичанин, – и натягивал сапог. Рядом стоял Кромов.

      – А кто покупатель, Бен?

      – Он не назвал себя. По обличью – французский офицер. – Жокей мучился с сапогом.

      Сапог наконец сдался и налез на ногу. Жокей встал и притопнул.

      Кромов достал часы, взглянул:

      – Без двух минут десять. Пора, пошли.

      Англичанин надел цилиндр.

      Они вышли из жокейской – высокий, начавший полнеть Кромов и маленький сухощавый жокей, – миновали полутемный, идеально выметенный коридор конюшни, жокей толкнул калитку в сплошных деревянных воротах, и они шагнули через высокий порог на залитое слепящим солнечным светом скаковое поле.

      Оба зажмурились от яркого света, и, едва глаза привыкли, Кромов увидел, что через скаковое поле к нему, стараясь не спешить, идет мужчина в форме французского офицера. Он показался Алексею Алексеевичу знакомым.

      Да это же Петька Воронский! Петька, его однокашник по Пажескому корпусу, всего на год моложе. Почему он во французском мундире?

      – Кромов! Алешка!

      – Петька Воронский! Как прикажешь понимать сей маскарад?

      Англичанин невозмутимо