Обручник. Книга третья. Изгой. Евгений Кулькин

землю безымянная русская душа».

      Говорят, это строки из его стихов.

      Ни Есенин, ни Маяковский не ходили в атаки.

      И их стихи люди не пели перед смертью.

      Но если при чтении есенинских строк возникала в душе некая созвучность, то Маяковский явно отвращал.

      Хотя на смерть Есенина он нашел что-то вполне приличное. Кроме, конечно, мешка костей, качающегося в предполагаемом аду. Но в одном по отношению к Есенину Сталин распорядился безусловно:

      – Похороните его в Москве.

      – На каком кладбище? – последовал вопрос.

      – На том, какое больше соответствует его славе и почести.

      – Тогда на Ваганьковском.

      Сталин не возражал.

      Так поселилась там тайна поэта, ушедшего из мира с загадкой под мышкой.

      5

      Сталин помнил этот день, когда Ленин, вызвав его к себе, вдруг перешел на тон, который он от него не ожидал:

      – Если я скажу что-либо не то, спишите это на бред потерявшего разум старика.

      Сталин настороженно притих.

      – Я говорю о русской книге Нострадамуса.

      Ну слава Богу, тут хоть что-то понятно.

      Ленин тем временем отвлекся на какой-то посторонний звук и, кажется, уже действительно забыл, о чем именно только что говорил, как вдруг продолжил:

      – В нашей сугубо атеистической стране не должно быть места оккультизму.

      Сталин кивнул.

      Вошла Крупская.

      – Надя! – обратился к ней Ленин. – Оставь нас для мужского разговора.

      Надежда Константиновна по-бабски побухтела, но ушла.

      – Но есть группа энтузиастов, которая исследует мозговое излучение.

      – Под руководством профессора Бехтерева? – уточнил Сталин.

      – И не только. – И Владимир Ильич снова умолк.

      Стал ласкать кошку, что взобралась ему на колени.

      Потом повел речь именно о ней.

      – Как я начинаю говорить или думать о чем-то запредельном, она оказывается тут как тут. Видимо, чутье у нее на это дело.

      Но контактный ум Сталина уже стоял на взводе.

      Требовалось продолжение ранее затеянного разговора и, чтобы и дальше не допустить размывание смысла, он осторожно напомнил:

      – А в чем суть мозгоискательства?

      Ленин всхохотнул.

      – Это здорово сказано – «мозгоискательство»! Почти научный термин. – И он снова отвлекся на что-то несущественное.

      Ну а что на тот час было известно Сталину о Бехтереве?

      Да, наверно, только одно, что профессор с восемнадцатого года начал довольно пристально заниматься проблемой мозга и психической деятельности человека.

      И в пору, когда Сталин подумал, что Владимир Ильич насмерть забыл о предмете их общения, Ленин вдруг произнес:

      – По Нострадамусу Советская власть продержится чуть более семидесяти лет.

      Сталин мрачно молчал, ибо понимал, что если еще будет жив, то уже никак не повлияет на приближающуюся неизбежность.

      – Но предсказания меня не волнуют, – сказал Ленин.

      И в этот самый миг кошка, соскочив с его колен, оказалась на коленях Сталина.

      – Вишь,