Лес проклятых. Елена Усачева

в темные сени.

      – Баба Риша, цыганка Валя – колдунья! – вдруг выпалила Катя, поднимаясь с пола.

      – Сплюнь, – недовольно покачала головой бабушка. – Какая она колдунья? Так, видимость одна. Погадать, пошептать – это она еще может. Какое у нее колдовство? Ты лучше скажи, что натворила? Вылетела из Валиного дома как угорелая. И она все твое имя у меня выпытывает… Что такое, глаза почему опять красные?

      – Бабушка, она меня съесть хочет, – заканючила Катя, вспомнив Пашкин рассказ. – И молоко у нее ядовитое. Давай не будем больше у них ничего брать!

      – Да что ж ты все выдумываешь! – бабушка всплеснула руками. – Где ты этого набралась?

      – Я видела, как цыганка Валя председателю что-то наколдовывала.

      – Что?! – Ира во все глаза уставилась на сестру.

      – Откуда ты только это берешь! – недовольно поджала губы баба Риша. – Председатель из леса вышел, а не из цыганского дома. Что ты на людей наговариваешь?

      – А чего, вообще никаких колдунов нет? – Катя не поверила словам бабушки. Что же она тогда видела? Кто кому обещал исполнения всех желаний?

      – Сейчас – не знаю, раньше – были. – Баба Риша загремела посудой, собирая стол к обеду.

      – А что было раньше? – встрепенулась Ира.

      – Раньше много чего было, – нехотя вымолвила бабушка. – Не знаю я. Вроде была здесь какая-то… Давно только.

      – Правда, что колдуны после себя должны учеников оставлять? – спросила Ира, показывая, как много она обо всем этом знает.

      – Да что ж вы за разговоры ведете? – вновь удивилась бабушка. – Нашли о чем беседовать! Колдуньи вы мои! А ну, марш руки мыть!

      Сестры выбежали на улицу.

      – Ты чего к ней с колдунами пристала? – Ира первой потянулась к носику рукомойника.

      – Так. – Катя взяла кусок мыла. – Показалось кое-что. О чем тебя председатель спросил?

      – Вкусные ли были яблоки.

      – А ты?

      – А я сказала, что в июле они еще кислые, – довольная своей находчивостью, улыбнулась Ира.

      Катя хотела засмеяться вслед за сестрой, но смех застрял у нее в горле. У калитки стояла цыганка Валя.

      И тут с Катей что-то произошло. Вроде бы она продолжала стоять около рукомойника, по ее ладоням текла вода. Но все это было как будто ненастоящим. Декорацией, нарисованной на картоне.

      В реальности же порыв ветра пригнал на небо огромную тучу. Светлый день стремительно превратился в тревожный вечер. Цыганский дом вытянулся и потемнел. Из его окон пополз черный туман. Его волны обнимали траву и деревья, отчего зелень скукоживалась и чернела. Туман просочился сквозь забор и потек по бабушкиному огороду, убивая все на своем пути.

      Катя хотела закричать, дернулась – острая боль пронзила ее ноги. Огромный капкан железными зубцами сдавил ее, пробил кожу. От ужаса, что она не сможет сдвинуться и черный туман задушит ее, Катя открыла рот, чтобы закричать, но крик не получился. Он потонул в вязком воздухе, не долетев до вдруг взявшихся откуда-то деревьев. Они стремительно прорастали на грядках – темные елки, мрачные осины, густые