Лес проклятых. Елена Усачева

но. Ира первой, потому она считалась старшей, да и решительности в ней было на двоих. На ладони левой руки у нее длинный шрам. Он остался после «удачного» падения с вишни. Младшая, Катя, беспрекословно подчинялась Ире, ходила за ней по пятам и во всем ее слушалась. От сестры ее отличала крошечная родинка на правом ухе и умение замечательно передразнивать. В остальном они были очень похожи и безжалостно пользовались этим, доводя учителей и приятелей до сумасшествия. Жили они в городе и каждое лето приезжали в деревню к бабушке. Родители изредка навещали их и только в конце августа увозили домой.

      Сейчас был июль, о возвращении в город можно не думать…

      Ира недовольно сощурилась:

      – Мы так и будем здесь торчать? Доставай!

      – Ага, – согласилась Катя и с любопытством посмотрела на сестру.

      – Чего ты на меня смотришь? Лезь, – скомандовала Ира.

      Катя неуверенно переступила с ноги на ногу.

      – Мокро, – жалобно произнесла она, надеясь, что сестра передумает.

      – Давай, давай, не растаешь. – Ира была неумолима.

      Катя сняла сандалии – уже немалый подвиг. Может, остановиться и придумать что-нибудь получше? Но сестра ждала. Катя сделала шаг. Зеленый бугорок у нее под ногами чавкнул и провалился под воду.

      – Холодно, – пожаловалась Катя.

      Ира довольно кивнула головой.

      – Руку давай, а то упадешь.

      Катя схватилась за сестру, шагнула и… погрузилась в болото по колено.

      – Ай!

      – Быстрее!

      Чумазыми пальцами коснулась зеленого прозрачного стебля. Из-под листика выскочила здоровенная грязно-серая лягушка. Не рассчитав прыжка, она головой врезалась в Катину руку и плюхнулась обратно в родную стихию. Катя взвизгнула, дернув сестру на себя. Ира потеряла равновесие и плашмя рухнула в болото. Катя сделала еще один шаг, устояла на ногах и быстро выбралась на сушу. Ирина голова показалась из болотной жижи.

      – Дура! – отдуваясь и отплевываясь от грязи, выкрикнула она.

      – Сама такая, – без заминки ответила Катя. – Тебе нужен был цветок, вот и рвала бы сама.

      – Подавись ты своим цветком. – Ира дернула стебель болтавшейся у нее перед носом кувшинки.

      – Ставь скорее сюда, – от нетерпения затанцевала на месте Катя, протягивая Ире банку с водой.

      – Сама ставь! – Ира отбросила цветок, с трудом вытащила ноги из затягивающей тины. – Чуть туфлю не потеряла, – недовольно пробурчала она, разглядывая разорвавшуюся застежку сандалии.

      – Красота! – восторженно ахала Катя, разглядывая восковые лепестки.

      – Чего ты там нюхаешь? Он ничем не пахнет.

      – Подумаешь! Зато красиво.

      – А раз красиво, тогда ты за молоком пойдешь. – Ира поднялась на ноги.

      – Почему я? – растерялась Катя.

      – По кочану и по кочерыжке.

      Ира повозила пальцем по перепачканной коленке и побрела к реке отмываться.

      – Бидон на колышке, – бросила она через плечо.

      Катя чуть не расплакалась от обиды. Чего ей сейчас совсем не хотелось, так это одной отправляться за молоком к цыганам. Боялась она входить в большой прохладный дом, где, затаив дыхание, надо было ждать появления старой цыганки и, пряча глаза, протягивать ей бидон и деньги.

      От бессилия и невозможности что-либо изменить Катя показала Ириной спине язык и, прижимая к себе банку с цветком, побежала вверх по тропе.

      Деревня Вязовня стояла на пригорке. С трех сторон ее подпирал лес. Он так решительно наступал, что крайний дом, как раз цыганский, терялся за стволами сосен. С четвертой стороны, через дорогу, за светлым ельником, под пригорком текла река.

      Если выбежать на склон, оттуда видно далеко-далеко. Справа под холмом, у самого ельника, болотце. Рядом колодец. Мимо него к реке бежит тропинка. На ней еще виднеется маленькая фигурка сестры. Реку плотной стеной загораживают старые ивы. На излучине вода вырывается из древесного плена и, блестя на солнце, зовет окунуться в свои прохладные объятия.

      «Везет Ирке», – в очередной раз вздохнула Катя и побрела к деревне.

      Дом бабы Риши – второй от края. Невысокий, со скособоченной террасой, с зеленой крышей. В полутемной комнате, заставленной кроватями, даже в самую сильную жару прохладно, а в холод – тепло. Это от большой русской печки, раскорячившейся на всю избу: она занимала полкухни и часть комнаты.

      Цыганский дом – крайний. На этом конце деревни только у них была корова, поэтому жители ближайших домов шли за молоком именно к ним. С бабой Ришей они договорились так: приходят после обеденной дойки. Обычно сестры бегали за молоком вместе. Сейчас же вредная Ирка послала Катю одну.

      Катя втайне надеялась, что она опоздает и бабушка сходит за молоком сама. Но, уже выходя из леса, поняла, что все ее надежды напрасны. Баба Риша стояла у калитки и из-под ладони смотрела в сторону реки, ожидая внучек. Увидев Катю, она махнула рукой в сторону цыганского