История сироты. Пэм Дженофф

как ягненок на заклание.

      – Поднимайся, – велит она, можно подумать, это просто. – Я не смогу помочь тебе. Ты должна сделать это сама. – Я использую всю свою силу, чтобы подтянуться, борясь с силой притяжения, выполняю номер по самому впечатляющему поднятию корпуса в мире, и, наконец, хватаюсь за нее.

      – Хорошо, теперь, когда я скажу «сейчас», я отправлю тебя обратно с полуповоротом, чтобы ты была лицом к грифу, – объясняет она.

      Я леденею. Она ведь это не всерьез? Предлагать мне снова пролететь по воздуху к перекладине, которая находится так далеко, да еще и так быстро?

      – Я не смогу.

      – Ты должна. Сейчас!

      Она швыряет меня в воздух, и перекладина встречается с моими пальцами. Крепко схватившись за нее, я понимаю, что теперь мне почти ничего не надо делать – она может направить меня так точно, как марионетку. Но мне все равно жутко.

      Я добираюсь до платформы, ноги у меня трясутся, Герда помогает мне обрести равновесие перед тем, как надо будет спуститься с лестницы. Астрид, которая уже спустилась со своей стороны, ждет, пока Герда уйдет, а потом поднимается ко мне.

      – Это было опасно, – говорю я, когда она подходит ближе. Я ожидаю, что она похвалит меня за то, что у меня, наконец, получилось.

      Но она смотрит на меня пристально, и я подозреваю, что она злится на меня и накажет за паникерство.

      – Твой брат, – говорит она. Гнев, который она скрывала раньше, кипит в ее глазах, неожиданно оказавшись на свободе.

      Она застигла меня врасплох, неожиданно заговорив об этом.

      – Я не понимаю…

      Она не обсуждала со мной Тео с того самого первого дня, когда мы тренировались. Почему она спрашивает теперь?

      – Дело в том, что я тебе не верю.

      Она говорит сквозь зубы, ее ярость очевидна.

      – Я думаю, ты лжешь. Тео не твой брат.

      – Конечно же, он мой брат, – запинаюсь я. Почему у нее вдруг появились подозрения?

      – Он на тебя совсем не похож. Мы дали тебе место здесь, а ты воспользовалась нами в своих интересах и лгала нам.

      – Это не так, – протестую я.

      Она продолжает, я ее не убедила.

      – Я думаю, что у тебя были какие-то неприятности. Он твой незаконнорожденный сын.

      Я отшатнулась от нее, не столько от хлестких слов, сколько от того, как близко она попала.

      – Но ты же сама только что сказала, что он на меня совсем не похож.

      – Значит, он похож на отца, – настаивает она.

      – Тео не мой ребенок.

      Я произношу каждое слово медленно и решительно. Как это тяжело – отрекаться от него, хотя это правда.

      Она упирает руки в бедра.

      – Как мне с тобой работать, если я не могу тебе доверять? – Она не ждет моего ответа. – Он не может быть твоим братом.

      И тут она грубо сталкивает меня с платформы.

      Я падаю, и в воздухе нет ни точки опоры, ни перекладины, за которую можно было бы ухватиться. Я открываю рот, чтобы закричать, но в легких не находится воздуха для крика. Это похоже на сон, в котором летаешь, с той лишь разницей, что