История сироты. Пэм Дженофф

делать этого во время представления?

      Она не отвечает, но пристально смотрит на него, ее глаза сужаются от страха.

      В зал заходит герр Нойхофф и пересекает его с такой скоростью, какой я от него не ожидала, учитывая его возраст и вес. Он несется к Петру с грозным выражением лица. Он видел его репетицию через окно, а может, кто-то рассказал ему об этом. Музыка прекращается с громким хлопком. Герр Нойхофф разговаривает с Петром. Говорит он тихо, но руками жестикулирует очень яростно. Петр категорично качает головой. Астрид обеспокоенно хмурит брови, наблюдая за двумя мужчинами.

      Минуту спустя герр Нойхофф идет к нам, уже немного успокоившись, его лицо покраснело.

      – Ты должна поговорить с ним, – грохочет он, обращаясь к Астрид. – Этот новый номер, где он передразнивает немцев…

      Астрид с печалью поднимает ладони вверх.

      – Я не могу остановить его. Таков уж он как артист.

      Герр Нойхофф на этом не успокаивается.

      – Мы вжимаем головы в плечи, стараемся держаться подальше от всего – так мне и удавалось держать этот цирк на плаву, мы стараемся защитить всех.

      «От чего?» – хочу спросить я. Но не решаюсь.

      – Скажи ему, Астрид, – настаивает герр Нойхофф чуть тише. – Он прислушается к тебе. Скажи ему – или мне придется отстранить его от выступлений.

      Тревога проносится по лицу Астрид.

      – Я постараюсь, – обещает она.

      – Он действительно так сделает? – Не в силах сдержаться, я все-таки задаю этот вопрос, когда герр Нойхофф покидает здание.

      Она машет головой.

      – Петр – одна из главных причин, почему люди приходят в цирк, и его номера помогают цирку не развалиться. Не будет его – не будет выступлений, – добавляет она. Но она все еще огорчена. Ее рука дрожит, когда она откладывает бутерброд, к которому едва притронулась. – Нужно продолжить и отработать следующий кусок.

      Я откусываю от своего, быстро проглатываю.

      – Будет еще?

      – Думаешь, люди заплатят, просто чтобы посмотреть, как ты висишь тут, как обезьянка? – Астрид грубо смеется. – Ты в самом начале. Просто качаться туда-сюда – этого недостаточно. С этим любой справится. Мы должны танцевать в небе, делать то, что кажется невозможным. Не переживай, в твоем номере я сделаю так, что когда ты отпустишь гриф и полетишь, я буду на нужном месте и поймаю тебя.

      Хлеб, который я только что съела, застревает у меня в горле, когда я вспоминаю, как она летела вниз по воздуху.

      – Лететь? – выдавливаю я.

      – Да. Потому мы и называем этот номер летающей трапецией. Ты – вольтижер, ты будешь лететь ко мне. Я буду ловитором. – Она встает и идет обратно.

      Но я остаюсь на месте, точно вкопанная.

      – Почему я должна быть вольтижером? – осмеливаюсь спросить я.

      – Потому что ни за что не доверю тебе ловить меня, – холодно говорит она. – Пойдем.

      Она направляется к лестнице в противоположной стороне зала, параллельной той, на которую мы забирались ранее,