Колыбель моя. Любовь Чернявская

другое – принести домой потрясающие впечатления, запомнить, и какой в тот вечер был закат, и как с последними лучами бесшумно выпархивали из камышей изящные длинношеие птицы…

      В семье Лысовых, потомственных донбасских горняков, не было ни архитекторов, ни живописцев. Склонность к художественному творчеству почерпнул откуда-то из глубины родословной лишь последний, десятый ребенок – Федор. В тридцать седьмом Лысовых постигло несчастье. Пятеро членов семьи – отец, старшие сын и дочь, два зятя – были объявлены врагами народа и сосланы. Федор в это время учился в Харьковском инженерно-строительном институте, на факультете архитектуры. И конечно, как «сын врага народа» был бы отчислен. Но на защиту талантливого студента выступил директор института.

      Федор получил диплом как раз накануне войны вместе с направлением в Ташкент, недалеко от которого на берегу горной речушки Ангрен нужно было проектировать и строить поселок для шахтеров. Но отзвуки войны докатились и сюда. В 1942 году младшего лейтенанта Лысова призвали в армию и зачислили в личный состав так называемого восстановительного поезда, подразделения которого ремонтировали железные дороги, строили мосты. Последние годы войны служил Федор Максимович под Ленинградом, в прифронтовой зоне, а потом строил железную дорогу в тайге.

      И лишь в 1945 году его вызвали в Москву, в Комитет по архитектуре, и направили на восстановление Сталинграда. Отказаться было нельзя, и он поехал, втайне надеясь отработать года три и вернуться на родину, в Донбасс. Конечно, тогда Федор Лысов, как и многие другие, не знал, да и не мог знать, что, отдав сердце и душу возрождению этого израненного войной города, он уже не сможет уехать из него никогда.

      С тех нор прошли десятилетия. Но впечатление от самого первого знакомства с тем, что до войны называлось городом Сталинградом, всегда были живы в его памяти. Может быть, еще через столетие кто-либо из потомков Лысова тоже заинтересуется жизнью прежних поколений своих родственников и прочтет эти строки: «Поезд двигался очень медленно. Только на третьи сутки в тусклой заре он подошел к станции Гумрак, и из вагона по обочинам полотна я увидел завалы битой военной техники, искореженных вагонов. По ним, гонимые ветром, пробегали струи снежной крупы. Обогнув холм Мамаева кургана, поезд наконец затормозил среди развалин бывшего вокзала. На наспех сколоченном щите можно было различить надпись «Сталинград». Я вышел с перрона на площадь. В полумраке увидел торчащие из-под снега скелеты разрушенных зданий. Лишь бетонные фигурки детей вокруг бывшего фонтана застыли в своем веселом танце. Среди развалин краснели кирпичной пылью тропинки. Было раннее утро, и город казался мертвым. Но постепенно из торчащих над грудой камней труб стал появляться дымок, подтверждая, что где-то в подвалах и землянках все же живут люди».

      Жилой дом № 28 по ул. Советской. 1954.

      Архитекторы Ф. Лысов, С. Кобелев

      А люди – особенно те, кто пережил