.

скатерть, расстелила ее подле костра, стала собирать ужин.

      – А рыба где? – спросил я Дамира.

      – В садке.

      – Много поймал?

      – Шесть окуней. Утром еще поймаю.

      – Садок тоже дядя Коля подарил?

      – Ага. И фонарик…

      Я подбросил в костер хворосту, чтобы светлее было. Дина разложила на скатерть бутерброды с копченой колбасой, сыром и шоколадным маслом. В сумке у неё оказались три бокала для чая, обо мне, значит, тоже подумала. Чай она наливала из разноцветного термоса. Дамир от чая отказался. Ухватил бутылку с лимонадом и запивал бутерброды прямо из горлышка. Затем поднялся и объявил:

      – Наелся. Спать пойду.

      – В палатке у входа твой комбинезон, – сказала Дина. – Надевай и ложись.

      Он скрылся в палатке. Освободившийся чурбак я катнул в костер. Нам с Диной хватило и одного. Она сидела у меня на коленях и заворожено глядела на языки пламени.

      – Лёнь, а где ты собираешься служить после училища? – вдруг спросила Дина.

      – На Дальнем востоке.

      – Почему так далеко?

      – Там тайга и сопки. И синие зайцы в сопках.

      – Я видела синих кур. А зайцев твой Сергей выдумал.

      – Дин, давай после училища поженимся?

      – Мне же надо окончить институт.

      – Можно учиться заочно.

      – Нет-нет, Леня. Сначала сам посмотри. И сопки, и тайгу. И даже синих зайцев.

      Мы еще долго сидели у костра. И лишь когда он стал затухать, Дина сказала:

      – Пойдем в палатку.

      Дамир спал, свернувшись калачиком, у самой стенки. Дина укрыла его ватным одеялом. Мы легли с другого края и прижались друг к другу. Нам не было холодно. Уснуть долго не могли, изнемогали от близости. Она шепнула:

      – Так нельзя, – и уползла к братишке.

      С рассветом я разбудил Дамира. Он спустился к удочкам. Дина безмятежно спала. Мне спать не хотелось. Я сидел на чурбаке и наблюдал за рыбачком. Солнце светило со спины, освещало заводь.

      Клева не было. Дамир сначала стоял, пригнувшись, в готовности схватить удилище. Затем встал. Сел на траву. Прошло минут десять. Вдруг он подхватил удилище и вскочил на ноги. Удилищный концевик изогнулся, а у кромки камышей забурлила вода.

      Я бросился на помощь. Сиганул в воду в штанах и тапочках. Хорошо, что глубина у берега была чуть выше колен. Дамир тянул рыбину, а я пытался ухватить ее руками. Она ускользала, но все же мне удалось зацепить ее. Выкинул рыбину наверх. И выбрался из воды сам.

      – Если бы не ты, сорвалась бы, – сказал Дамир, ухватив добычу. – Крючок-то на удочке. Горбач взял.

      – Это же окунь.

      – Крупных окуней горбачами называют, – со знанием дела объяснил он. – У них на спине горб, – и опустил добычу в садок.

      Мне ничего не оставалось, как разжечь костер и подсушиться. Разулся. Тапочки повесил на растяжные рогули, носки – на палаточные шнуры. Запалил сушняк. Снял свои спортивные штаны, отжал штанины, снова надел. Высохнут у костра