Не уходи! Тебя я умоляю… Роман. Юрий Теплов

Старшина сплюнул и вмешался:

      – Вы – что, салаги, из института благородных девиц? Как держите головы? Подбородки – выше! Курсант Бикбаев, опять спите?

      – Никак нет, – бодро ответил Данька.

      Даня любил поспать. Это все знали. Однажды на классных занятиях по противохимической защите мы долго сидели в противогазах. Потом преподаватель скомандовал снять их. Мы с облегчением стащили маски, и лишь Даня, упершись рукой в подбородок, поблескивал противогазовыми очками.

      – А вас, Бикбаев, не касается?

      В классе повисла тишина, и в ней мы услышали спокойное похрапывание…

      Но в этот раз он не спал. Стоял рядом со мной по правую руку и таращился на старшину раскосыми карими глазами.

      – Чего уставились, Бикбаев? – голос Кузнецкого всегда отливал металлом. – Я вам не девка с голыми титьками! Курсант Дубинин, спал Бикбаев в строю или нет?

      – Так точно, спал! – громко выкрикнул Серега.

      Я уставился на него. Он что, спятил?

      – Курсанту Бикбаеву за нарушение дисциплины строя…, – с паузой объявил старшина, – два наряда вне очереди! Чистить гальюн! Что вы жуете губами, Бикбаев? У вас что, во рту мухи сношаются? А вы, Дегтярев, чего мотаете головой, как лошадь на параде? – Это уже я попал в поле зрения старшины. – Что за скотские манеры? Один жует, другой головой мотает!.. Чтобы служба не казалась медом… – раздельно, словно подавая предварительную команду, отчеканил Кузнецкий, – нале-э-ву! Шагом… арш!.. Командуйте, Дубинин!..

      Вечером мы сидели в кубрике – так, на матросский лад, называли свой казарменный отсек. По велению старшины мы с Бикбаевым держали раскрытым устав внутренней службы и делали вид, что читаем его. Дубинин подшивал свежий подворотничок, и время от времени взглядывал на нас. Вдруг Данька встал, подошел к нему. Тот поднял голову:

      – Что скажешь?

      – Сукыр чебен! – и пошел на место.

      – Что ты сказал? – оторопел тот.

      – Гнус! – не оборачиваясь, проговорил Данька.

      У Дубинина дернулась щека. Отложив гимнастерку, двинулся к Даньке.

      – Ты, Колода! Ну-ка повтори!

      Прозвище «Колода» Бикбаев заполучил с легкой руки Дубинина еще в «карантине», когда мы проходили курс молодого бойца. Кто-то разгадывал кроссворд и спросил:

      – Сборник карт – что?

      – Колода, – не задумываясь, ответил Даниял.

      – Ты гнус! – повторил Данька.

      Я видел, что силы не равны. Бикбаев на полголовы ниже Дубинина. Он стоял бычком в готовности и глядел, как тот надвигается. Не знаю, что меня подняло с табурета, храбрецом я себя не считал. Но что-то толкнуло. Вскочил и с разгона влепил Сереге по красным губам. Он не ожидал нападения, отлетел к кроватям, ударился головой о спинку. Поднялся, двинулся на меня. Я схватил табурет, выставил перед собой и завопил:

      – Подойди только!

      И тут же услышал:

      – Курсант Дегтярев!

      На входе