Убийство в Орсивале. Эмиль Габорио

Орсиваля ужаснулся. «Боже правый! – подумал он. – Что за смелый и циничный разбойник! И сколько времени он провел в этом доме в качестве прислуги! Какой негодяй!»

      Судебный следователь молчал. Он отлично понимал, что Геспен находится в одном из тех душевных состояний, когда человек позволяет заглянуть в самую глубину своих мыслей и выкладывает все.

      – Но дело мое, – продолжал несчастный, – не расскажет вам, как я, испытавший омерзение к такой жизни, стал искать из нее выход, чуть не покушался на самоубийство. Оно ничего не расскажет вам о моих усилиях, о моем раскаянии, о желании возвратиться к прежней порядочности. Но такое прошлое, как мое, тяжкая вещь. Но вот я выбрался на дорогу. Последовательно я сменил четыре места, пока наконец через одного из своих патронов не получил место здесь, где мне было недурно. Правда, я всегда забирал вперед жалованье, но что делать? С собой не сладишь. Зато спросите, кого я обидел?

      – Все это очень хорошо, – отвечал судебный следователь. – В свое время мы вернемся к вашему признанию. А теперь речь идет лишь о том, как вы провели эту ночь и откуда добыли деньги?

      Настойчивость судьи привела Геспена в отчаяние.

      – Чего вы хотите от меня? – воскликнул он. – Правды? Но ведь вы ей не поверите. Лучше молчать. Такова уж, значит, судьба!

      – Я должен предупредить вас о том, что отвечать в ваших же интересах, – продолжал судебный следователь. – Если вы не захотите отвечать, я буду вынужден арестовать вас как подозреваемого в убийстве графа и графини Треморель.

      Эта угроза произвела на Геспена страшное впечатление. Энергия оставила его, он упал на колени и заплакал.

      – Умоляю вас, – сказал он, – ради бога, не лишайте меня свободы. Клянусь вам, я не виноват, заклинаю вас!

      – Тогда говорите.

      – Вы этого хотите… – продолжал Геспен, вставая. – Что же…

      А потом он внезапно изменил свое решение.

      – Нет! – воскликнул он и со злобой топнул ногой. – Нет, не скажу, не желаю! Только один человек на всем свете и мог бы меня спасти, это сам граф. Но его уже нет в живых. Я невиновен, но если не найдут настоящих убийц, то я погиб. Все против меня, я знаю это… А теперь делайте со мной что вам угодно, я больше не произнесу ни слова.

      Решение Геспена нисколько не удивило судебного следователя.

      – Подумайте, – просто сказал он. – Только и тогда, когда вы подумаете, я не буду иметь большего доверия к вашим словам, чем сейчас. Весьма возможно, что ваше участие в этом деле косвенное. В таком случае…

      – Ни косвенное, ни прямое! – перебил его Геспен, а затем воскликнул в отчаянии: – Какое несчастье! Быть невиновным и не иметь возможности защищаться!

      – Если так, то, может быть, – обратился к нему следователь, – для вас не составит труда стать лицом к лицу с телом госпожи Треморель?

      Эту угрозу обвиняемый выслушал без малейшего волнения.

      Его повели в залу, где находилось тело графини. Хладнокровно и спокойно он осмотрел