«Великий Вавилон». Арнольд Беннет

в голову взглянуть на номер комнаты, которую только что покинул метрдотель, и он прокрался к двери.

      – Черт! – изумленно пробормотал он.

      На двери красовался номер сто одиннадцать, это был номер комнаты его дочери! Раксоль попробовал было отворить дверь, но она оказалась заперта. Тут он бросился к себе, в номер сто семь, схватил один из пары револьверов (таких, какие обыкновенно изготовляются для миллионеров) и пошел вслед за Жюлем по поперечному коридору. В конце него находилось окно, оно было распахнуто, и рядом с невиннейшим видом стоял Жюль и смотрел в него. Всего десять бесшумных шагов, и Теодор Раксоль оказался у него за спиной.

      – На одно слово, голубчик, – проговорил миллионер, небрежно помахивая револьвером.

      Метрдотель, несомненно, вздрогнул от неожиданности, но, сделав усилие, тотчас овладел собой.

      – Что вам угодно, сэр? – спросил он спокойным голосом.

      – Мне угодно знать, за каким чертом вы заходили сейчас в номер сто одиннадцать, – сдерживая ярость, тихо, но четко проговорил американец.

      – Меня просили сюда прийти, – все так же спокойно ответил Жюль.

      – Вы лжете, и лжете неискусно. Это комната моей дочери. Ну, отвечайте же, пока я еще не решил, пристрелить вас или выкинуть в окно.

      – Извините, сэр, но в номере сто одиннадцать проживает джентльмен.

      – Предупреждаю вас, мой друг, что возражать мне очень безрассудно с вашей стороны. Больше даже не пытайтесь это делать. Мы сейчас вместе войдем в эту комнату, и вы мне докажете, что ее занимает джентльмен, а не моя дочь.

      – Это невозможно, сэр, – спокойно проговорил задержанный.

      – Едва ли, – отрезал Раксоль и взял Жюля за рукав.

      Миллионер знал наверняка, что Нелла занимает номер сто одиннадцать, потому что сам осматривал его вместе с ней и сам проследил за тем, чтобы туда были благополучно доставлены сундуки с багажом дочери, ее горничная и она сама.

      – Теперь отворяйте дверь, – шепнул Раксоль, когда они подошли к упомянутой комнате.

      – Надо постучать, – замялся метрдотель.

      – Отнюдь. Отворяйте, у вас, конечно, есть запасный ключ.

      Увидев наведенный на него револьвер, Жюль повиновался с большой готовностью и только укоризненным жестом дал понять, что снимает с себя всякую ответственность за столь оскорбительное и злостное нарушение благопристойности гостиничной жизни. Раксоль вошел. Комната была ярко освещена.

      – Вас спрашивают, сэр, и непременно желают вас видеть, – проговорил Жюль и поспешно скрылся.

      Мистер Реджинальд Диммок, все еще во фраке, с папиросой в руке, поспешно поднялся из-за стола:

      – Добро пожаловать, дорогой мистер Раксоль, какой приятный… гм… сюрприз.

      – Где моя дочь? Это ее номер, – не отвечая на приветствие, сурово спросил американец.

      – Возможно, я неточно расслышал, что вы изволили сказать, мистер Раксоль.

      – То, что это номер мисс Раксоль.

      – Дорогой