«Великий Вавилон». Арнольд Беннет

Жюль, – заметил американец.

      – Для иностранца, сэр? Я англичанин и родился и воспитывался в Хартфордшире. Возможно, вас ввело в заблуждение мое имя, сэр. Я зовусь Жюлем, потому что метрдотель любой действительно первоклассной гостиницы непременно должен иметь или французское, или итальянское имя.

      – Понимаю. Сдается мне, Жюль, что вы малый неглупый. И как долго пользовалась гостиница вашими услугами? – поинтересовался новый владелец «Вавилона».

      – Чуть больше двадцати лет, сэр, – с прежней невозмутимостью ответил метрдотель.

      – Ну, это долгий срок. Не думаете ли вы, что пора двигаться дальше? Не засиделись ли вы на одном месте? Вы еще молоды и можете отличиться в какой-нибудь другой сфере.

      Раксоль пристально взглянул на Жюля, и тот не менее пристально посмотрел на нового патрона.

      – Вы недовольны мной, сэр?

      – Откровенно говоря, мой друг, вы, как мне кажется… гм… слишком часто подмигиваете. И я нахожу весьма прискорбным, когда у одного из моих главных служащих обнаруживается привычка снимать белые ленты с дверных ручек по ночам, – проговорил с сарказмом американец.

      Услышав это замечание, Жюль едва заметно вздрогнул.

      – Понимаю, сэр. Вы хотите избавиться от меня, и для этого годится – если вы позволите так выразиться – любой предлог. Прекрасно. Не могу сказать, что это меня удивило. Иногда случается, что метрдотель и хозяин гостиницы не сходятся характерами, и тогда, если один из них не уйдет, это может плохо отразиться на работе гостиницы. Я ухожу, мистер Раксоль. В сущности, я уже и сам подумывал отказаться от этого места, – сохраняя внешнее спокойствие, проговорил слуга.

      Миллионер одобрительно улыбнулся:

      – Что вы желаете получить вместо предварительного уведомления? Я хочу, чтобы вы покинули отель не позднее чем через час.

      – Я ничего не желаю, сэр, это было бы ниже моего достоинства. И я оставлю гостиницу через четверть часа, – с достоинством ответил метрдотель.

      – Так, значит, прощайте. Остаюсь искренним вашим доброжелателем до тех пор, пока вы будете держаться на значительном удалении от моей гостиницы, – ледяным тоном произнес Теодор Раксоль и поднялся с места.

      – Прощайте, сэр. Благодарю вас.

      – Да, кстати, Жюль, вам не стоит утруждать себя обращениями с просьбами о месте в другие первоклассные европейские отели, потому что я приму необходимые меры к тому, чтобы эти просьбы даже не рассматривались, – сделал дополнение к своей предыдущей тираде американец.

      – Не затрагивая вопроса о существовании в самом Лондоне пяти-шести первоклассных отелей, владельцы которых заплясали бы от радости, если бы я предложил им свои услуги, – ответил невозмутимо Жюль, – могу уведомить вас, сэр, что я оставляю свою профессию.

      – В самом деле? Вы избрали своим умственным способностям иную сферу применения? – чуть удивленно поинтересовался теперь уже бывший патрон.

      – О нет, сэр. Я сниму квартиру на Альбермен-стрит или на Джермин-стрит и просто-напросто стану вести светскую жизнь. Я накопил около двадцати