Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел. Татьяна Николаевна Зубачева

не проживёшь. А кто бы спорил?

      Андрей вытащил сигареты и закурил. Равнодушно обшарил взглядом штабеля и верхние этажи конторы.

      – Больше не следят, – усмехнулся Арч.

      – Как избавились? – спросил Андрей, сохраняя на лице безучастное выражение.

      – А никак. Со Дня Империи отвалили. П-пиявки.

      – Притихла, значит, свора, – сделал вывод Андрей, передавая сигарету по кругу.

      – Лучше б шумела, – хмыкнул метис с перебитым носом. – Вон в Питерстауне пошумели, так русские их всех загребли. Там теперь лафа.

      – Угу. Только ты оттуда чегой-то к нам сюда подвалил.

      – Я по другому делу. Город маленький, работы на всех нет…

      – Иди, в полиции поври, здесь работы не больше.

      – Говорят, где лафа, так это у русских, ну, на ихней земле.

      – Ага! – заржало несколько голосов.

      – В рот кладут и проглотить уговаривают.

      – А за цвет приплачивают.

      – Чем, значит, темней…

      – Давай, Уголёк, дуй к русским, тебе там больше всех платить будут.

      – Врут, конечно, много, – отсмеялся Арч. – Но я одно скажу. Русские на оплате нас ни разу не нагрели. Разве не так?

      – Так…

      – Так, старшой…

      – Оно-то так…

      – И ещё. Кто первый подвалил, того и нанимают, на цвет не смотрят.

      – Тоже так.

      – Против не попрёшь.

      – Но туда ехать…

      – Язык знать надо.

      – Чудно, ведь смотри, белые, а языка не знают.

      – У них свой.

      – Зачем? Учили б наш. А то не по-людски как-то.

      – Ихний трудный, говорят. Язык поломаешь, пока выучишь.

      – Лишь бы не голову.

      – Да враки всё это, – негр с сильной проседью в волосах тоскливо вздохнул. – Нашему брату…

      – В Овраге только легко, слышали.

      – Заткнись, старик.

      – Без тебя погано.

      По кругу уже ходило не меньше пяти сигарет. Хоть и немного поели, а повеселели, забалагурили. Жары уже такой нет, так что ещё чуток посидеть и опять на работу. Уже до сумерек. А кому пофартит, то и на ночь. За ночную больше платят.

      Андрей сплюнул и затоптал крошечный окурок, Эркин кивнул и встал: их перерыв уже закончился.

      Когда они отошли от остальных, Андрей по-камерному тихо спросил:

      – Ты не думал об этом?

      – О чём?

      – Ну, рвануть отсюда.

      Эркин покосился на него.

      – Куда и зачем?

      Против обыкновения Андрей не завёлся и не отшутился, ограничившись кратким:

      – Ладно, посмотрим.

      Они работали как обычно: в паре, слаженно, без спешки и задержек. И как всегда не думая, что они грузят и зачем. По фигу всё это. Над этим задумываться – себе дороже.

      – С чего это ты?

      – О чём?

      – Ну, чтоб рвануть.

      – Понимаешь… – Андрей сосредоточенно двигает ящик к краю вагона. – Чую я… бери.

      – Взял… Чего чуешь?

      – А хрен его… но чую. Надо рвать.

      Обрывистый