Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел. Татьяна Николаевна Зубачева

мы два раза ели.

      Они всё время, в каждой фразе называли друг друга по имени, наслаждаясь возможностью произносить это вслух.

      – И что же вы ели?

      – Лепёшки, сэндвичи, чай у нас был. Фредди и Джонатан ещё кофе пили.

      – Эркин, а кто это?

      – Фредди? Он – старший ковбой, Женя. А Джонатан – лендлорд.

      – Это он вас нанимал, Эркин?

      – А что такое лендлорд?

      Эркин посмотрел на Алису и улыбнулся.

      – Ну, он хозяин имения.

      – Ага, – глубокомысленно сказала Алиса, – а имение… – она не договорила, уложив голову на стол и закрыв глаза.

      Женя негромко засмеялась.

      – Угомонилась. Сейчас я её уложу.

      Эркин молча смотрел, как она вытаскивает из-за стола и укладывает в постель Алису, бормочущую, что она вовсе и не спит.

      – Ну, всё, спи, маленькая. Спокойной ночи.

      – Мам, ты его держи, он опять уйдёт, – очень ясно сказала Алиса, окончательно засыпая.

      Женя укрыла её, поцеловала и вернулась к столу. Налила Эркину и себе ещё чаю, подвинула к нему тарелку с хлебом.

      – Ты совсем ничего не ел.

      – Я сыт, Женя.

      – Ну, чаю выпей. С вареньем.

      Он отхлебнул, не отводя от неё глаз. У Жени дрогнули губы.

      – Сегодня я никуда тебя не отпущу.

      – Я никуда не уйду, Женя.

      Она смотрела, как он пьёт, изредка и явно машинально поднося к губам свою чашку. Эркин ждал, что она, как раньше, положит руку ему на плечо или погладит по голове, и он бы прижался к этой руке…

      Женя допила чай и стала собирать посуду. Эркин залпом допил свою чашку и встал. Мягко отобрал у неё тарелки и чашки.

      – Я сделаю.

      Она пошла за ним на кухню. Он сложил посуду в тазик для мытья, вылил туда ковш тёплой воды и обернулся к ней.

      – Завтра помоем?

      – Завтра, – кивнула Женя, подходя к нему.

      Эркин обнял её, мягко и сильно прижал к себе, провёл губами по её лицу. Женя, обхватив его шею, целовала, ощупывала губами его лицо, словно проверяла он ли это, пока их губы не столкнулись. Рот Жени дышал и шевелился под его губами, и он впервые ощущал её дыхание – вот так, рот в рот… Эркин подхватил её на руки и понёс в комнату, посадил на кровать и сел рядом. Их руки сталкивались, мешая и помогая одновременно.

      – Ой, лампа, – вдруг испуганно ойкнула Женя, всё ещё прижимая его голову к своей груди. – Выгорит, коптить будет.

      Эркин мягко высвободился и встал. Подойдя к столу, оглянулся на Женю. Она сидела на кровати в распахнутом, открывающем грудь, ярком халатике… Эркин погасил лампу и, безошибочно пройдя в обрушившейся на комнату темноте к дальнему окну, отодвинул штору. Чуть-чуть. Светлее не стало, но будто посвежело в комнате.

      – Я всё равно тебя вижу, – улыбнулся в темноту Эркин, плавно подходя к Жене. – Ведь ты здесь, да?

      Её руки нашли его, потянули к себе.

      Впервые в жизни он путался в женской одежде. И впервые почувствовал, как это… хорошо, когда чужая ладонь гладит твои плечи и грудь. Женя не могла справиться с пряжкой ковбойского ремня, и он сам расстегнул пояс и джинсы, нетерпеливо