Холод, согрей. Олег Геннадьевич Фомин

шлепком упала срубленная грибница, грибы разбились на упругие волокна, вспыхнул рой синих брызг. Оголенный сок даже ярче, чем внутри гриба, но, расстреляв все вокруг, капли быстро угасают, как и синий свет шляпок.

      Довольный крик Жеи, птица по крутой дуге снижается к Тиморису, в лапах сабля.

      Пролетая над воином, Жея распустила когти, сабля упала Тиморису в ладонь, тот пристально смотрит вверх на другую грибницу.

      Эгорд подходит, ноздри втягивают грибной запах.

      Подножия стен завалены разбитыми грибницами, всюду лужи сока, под сводом торчат бутоны полых трубочек – все, что осталось после знакомства с саблей.

      Тиморис замахнулся, ему на плечо опустилась перчатка Эгорда.

      – Чего такой сердитый?

      – А что, нельзя? – огрызнулся друг.

      Эгорд ладонь убрал.

      – Твое право.

      – И на том спасибо.

      Тиморис кинул саблю, стальной язык отрубил кончик сталактита в облаке молоденьких грибов-шариков.

      Грохнуло, обрубок рассыпался. Сабля застряла в другом сталактите.

      Жея с криком подлетела к нему, когти вцепились, но выдернуть удалось только с третьего рывка, птицу перевернуло назад через голову, но в падении крылья расправились, воздух несет Жею к хозяину сабли.

      – Скоро и дышать нельзя будет без твоего дозволения, – проворчал Тиморис.

      По нему проскользнули лучи Жеи, в ладонь шлепнулась сабля.

      – Мы за тебя переживаем, – сказал Эгорд.

      – Ага, особенно хвостатый.

      – Хафал за всех так… переживает.

      У Эгорда сигналит «окольцо». Касание пальца выпустило букет лучиков, те слились в портрет Леарит.

      – Эгорд, не видел Жею?

      – С Тиморисом грибочки собирают. А где Хафал?

      – Недалеко, – отвечает Леарит. – Наверное, прячется где-нибудь, пялится, я тут обмывала в ручье ноги…

      – Ничо не пялюсь! – прорычало из «окольца» далеко.

      Эгорд вздохнул с улыбкой.

      – Не дразни его сверх меры, а то накинется в порыве страсти.

      Леарит смеется.

      – Ничего, я девочка большая, отобьюсь. В конце концов, укроюсь под световым щитом.

      – В том-то и дело, – говорит Эгорд тише. – Жалко беднягу.

      – Ну ты прям само милосердие, – ворчит Тиморис, пустив саблю в полет. – Меня б так пожалел.

      – А ты, раз такой злой, лучше бы тренировался кидать огненные шары, – говорит Эгорд. – Саблю и так умеешь.

      – Любишь давать советы, Ямор тебя…

      – Ты заразился от Хафала скверным характером, – говорит Эгорд серьезно. – Где твоя веселость, дружище? Она выручала нас больше, чем меч или целебное заклинание. За нее тебя, можно сказать, и держим.

      Тиморис расхохотался.

      – Хоть какой-то от меня прок, спасибо на добром слове!

      Отвесил Эгорду шутовской поклон, но подошва резко уплыла на ошметке гриба, задница ударилась о камни.

      Эгорд успел накрыть ладонью «окольцо», по ту сторону которого уши Леарит, прежде, чем пещеру пронзил матерный