Капитан дальнего следования. Игорь Кулькин

глянуть напоследок в окно. А там влажным светом горит фонарь, и разбегаются желтые круги, и в них – спешащие к троллейбусу пассажиры, а возле киоска стоит девушка – и печально глядит в окно, кажется, именно на тебя, и сколько грустной осенней теплоты в ее взгляде! Но двери захлопнулись, троллейбус тронулся. Девушка отвела взгляд, началась дорога домой.

      И этот вечер, эти волнующие мгновения – не захватить. Перед глазами статья, и буквы разбегаются, как тараканы, – не удержать. Павел смотрит в окно, где тихо меркнет вечер, такой долгожданный, такой насыщенный свободой. А вместо него – тупые удары клавиш, длинный отсвет настольной лампы, напряженная тишина пустых коридоров – почти все ушли домой. И только в кабинете главного редактора все еще слышны какие-то разговоры и вялые возгласы, шеф отчитывает корреспондентов, приехавших из командировки пустыми. А они с Оксаной все здесь. Но слова не идут, и они тихо беседуют – так, ни о чем, между прочим…

      На часах уже девять.

      – Пошли домой, – предлагает Павел.

      И, выключив компьютеры, забыв про статьи, такие надоевшие и такие неподъемные, они идут по длинным коридорам – и хоть бы одна душа навстречу… Дрожит, подъезжая, старенький лифт, они заходят в кабину, и Павел жмет стертую желтую кнопку – и лифт на мгновение зависает, останавливается, а потом плавно ухает вниз, и этот момент невесомости, космический момент так приятен, что сразу вспоминается детский аттракцион – и поезд срывается вниз по рельсам, и оглушающий ветер, и пьянящий восторг. Здание старое, когда-то здесь жили все газеты города в одном здании – а теперь и офисы, и магазины, а газеты разъехались по городу, арендуя чердаки и подвалы, а тут остались самые стойкие – лицо города, их не выгнать… Внизу, возле поста, старый, седой охранник Наумыч, улыбаясь многозначительной, всегда одинаковой улыбкой, кивает им. Они выходят на улицу, и черная мгла нахлынувшей ночи окружает – вдалеке, под мостом, чутко мигают огни вокзала, разноцветные и веселые, а здесь – почти темнота, забавный сумрак, из которого все никак не выйдешь, и до ближайшего фонаря идешь почти на ощупь. Они так и шли, поворачивая на перекрестках, мимо областной библиотеки, мимо кафе с блестящей синей вывеской «Баден», по опрятному парку – а на лавочках компании молодежи, и так и кипит разгоряченная речь какого-нибудь ушастого студента, или серьезного человека с серебром наколок, или бойкой девушки, с ногами влезшей на лавку. А вот парочка – в самом конце парка, под высокими елями, совсем молодые ребята – она у него на коленях, откинулась назад, повисла коса, черная, блестящая… А он, улыбаясь, защурился, шепчет ей что-то…

      И на остановке, вглядываясь в летящие мимо маршрутки, слепящие светом фар, Павел все не мог запомнить, какие машины едут в район Оксаны, и когда она уезжала, долго брел на свою остановку, заглядывая в глаза светофорам, спотыкаясь на бордюрах, перебегая мигающие желтым светом перекрестки.

      Глава 3

      1

      Вот уже несколько