Стихотворения. Сергей Васильев

ж и сбудется Страшный Суд,

      Трупы раскормленных сих коров

      Вороны разве что и внесут

      В клювах под твой обгоревший кров —

      Может, тогда лишь, разжав щепоть,

      Выпустит имя свое Господь.

      «Что из того, дружок, что быть в фаворе…»

      Что из того, дружок, что быть в фаворе

      Дано не каждой, пусть и божьей твари,

      Что даже херувимы в бутафоре

      Нуждаются – не все же вор на воре,

      Случаются порой и Страдивари:

      Их скрипки безупречны, но едва ли

      Слышны обычной человечьей своре.

      Овечка тихо плачет в чистом поле,

      А волк, ты погляди, опять в опале.

      И родина кривится не от боли,

      А от любви, которая поболе

      Сырого плача о Сарданапале.

      И мы не для того стихи кропали,

      Чтобы ночами помнить о Тоболе.

      Неважно что – компьютеры, арба ли, —

      Но мы отчизну тоже ведь любили,

      Хоть и стыдились: лаптем щи хлебали,

      Белогвардейцам головы рубали,

      Под танки лезли, Господу грубили.

      А нас еще при жизни закопали —

      И долго трубы медные трубили!

      «Твоя неправда, Господи: не стыд…»

      Твоя неправда, Господи: не стыд

      Ведет к греху в парче и парике,

      А память по утраченному раю.

      И если девка старый срок скостит,

      Век поплывет по быстрой по реке

      Не к Бельджамену, а к Берке-Сараю.

      А мне брести по желтому песку,

      Которому извечно суждено

      Давиться белой костью осетровой.

      Реке не расплескать мою тоску,

      И на Руси по-прежнему темно

      И холодно, как в яме оркестровой.

      А скрипки где? Где скорбный дирижер,

      Зажавший мирозданию уста

      И плешь затмивший серой горсткой пепла?

      Настанет ночь. У рыб начнется жор.

      И унесут разбойника с креста.

      Тогда-то и поймешь, что жизнь ослепла.

      Степной волчонок, будь поводырем,

      Неси меня средь незнакомых трав

      К приснившемуся детству и обратно.

      И если боль пространства кратна трем,

      Боль времени – Ты, Боже, вновь неправ —

      Непостижима и тысячекратна.

      «Живешь, запоминая имена…»

      Живешь, запоминая имена,

      И вдруг услышишь шепоток из ада:

      «Луна не знает, что она луна,

      И ты не должен знать, кто ты. Не надо

      Бояться смерти. Слышишь звон цикад?

      А кто наслал их – Борхес ли, Тарковский, —

      Совсем не важно. Важно, что закат

      И что у жизни запах стариковский,

      Что все болит Адамово ребро

      И нет вокруг ни доброго, ни злого,

      И только слов живое серебро

      Еще способно перелиться в Слово».

      «С грибницею гробницу то роднит…»

      С грибницею гробницу то роднит,

      Что там и там бессмертие хранится:

      Грибница дышит, и поет гробница

      Простыми голосами аонид.

      И жизнь, как не сказал