Второй город. Дмитрий Кононов

зрака и весело с тобою путешествую» – он ради эстетики момента процитировал по-русски, затем, запинаясь, выдал экспромтом перевод на английский. Холодея, он произнес на современном английском: «Я молюсь тебе, внушающий страх и ужасный посланник верховного Царя, полководец: ты посмотришь на меня, грешника, с весельем, я не испугаюсь твоего взгляда, и я отправлюсь с тобой в веселое путешествие». Его опалило осознанием: как же странно, как же страшно звучат слова русской молитвы, написанные тираном пять веков назад, переложенные на практичный современный английский. Сколько жертв и казней, борьбы и боли, побед и поражений, упрямства и непреклонной веры тает, пропадает без следа под яркими лампами современного, рационального, циничного.

      Мэри тактично промолчала, и Брайан спросил:

      – Русские молитвы всегда такие пугающие?

      – Нет, конечно, – поспешно ответил Сережа. – Время тогда было непростое. Наверное, в этом все дело.

      – Здесь так тихо, – видя, как ему неловко, Мэри поспешила сменить тему. – Жаль, что негде посидеть.

      – Да, здесь только стоять. Так или на коленях.

      У иконы царственных страстотерпцев к ним подошел долговязый молодой священник.

      – Прошу прощения, это же ирландцы, я правильно понимаю? – спросил он у Сережи.

      – Да, а что?

      – Если вам не трудно, спросите их, пожалуйста, не знают ли они такую группу, Мейл Морэ?

      – Э, а что они исполняют?

      – Просто это моя любимая группа, – замялся священник. – Дум метал, в основном. Гэлик дум метал, если быть точным. Группа из Дублина.

      – Ох, не думаю, что они таким интересуются, – вздохнул Сережа, глядя, как Мэри ставит горящую свечу в кандило перед ликом Богородицы.

      – Очень жаль… Ну, давайте я вас тогда хотя бы на колокольню проведу, полюбуетесь видом. Впервые в жизни живых ирландцев встречаю, офигеть. Переведите им, пожалуйста. Колокольня у нас высокая, а кресты еще выше. Так вот эти кресты – вы им обязательно расскажите – в старину устанавливали на купол без всякой страховки. Мужики просто залезали – и весь монтаж был на высоте, без веревки, без ничего. Потому что Господь хранит. Переведите, прошу вас. Пусть знают наших.

      Стемнело. Усталые Бэнноны решили поужинать в ирландском пабе, расположенном в двух шагах от отеля, и пригласили Сережу. Любезная официантка, расторопная и веселая в предвкушении хороших чаевых, принесла три бокала Гиннесса, заказанные Брайаном. Полицейский взял один из них, в недоумении повертел в руке, понюхал, затем очень осторожно отпил.

      – Ну что ж, – сказал он. – Это Гиннесс, настоящий. Только его зачем-то втрое развели водой, притом что он вдвое дороже, чем у нас в Дублине, и не на заводе, а в обычном пабе. Сережа, почему?

      – Русская традиция, – в сотый раз за день отреагировал Сережа.

      Невыносимо яркое золото крестов в его памяти до сих пор резало глаза.

      Ощущение счастья

      Митя