Ковер-самолет. Владислав Крапивин

за плечи.

      Мы пролетели рядом с темной пихтой, растущей в незнакомом дворе – так близко, что мохнатая ветка чиркнула меня по плечу. На крутой железной крыше, у печной трубы, сидел кот. Он услышал шорох, увидал нас, взгорбился и зашипел. А внизу, у крыльца, загавкала собака. Но мы уже пролетели. Ощущение полной безопасности радостно захлестнуло меня. Я прибавил скорость, и на этой скорости мы стали круто подниматься над городом.

      Зашумел, ударил в грудь встречный воздух, откинул назад наши волосы. Мы покачнулись, но опять крепко встали, держась друг за друга. И снизу, и сверху, и по сторонам была пустота, но она не пугала. Мы сразу и крепко поверили в надежность ковра-самолета. Он был наш друг и не мог нас обмануть.

      Мы летели, прошивая светлый ночной воздух. Он лежал пластами – теплыми и остывшими, вперемежку. Мы попадали то будто в нагретую вату, то в продутый осенними сквозняками коридор. А иногда случалось так, что мы двигались словно по пояс в нагретой воде, а локти и шея – в пупырышках от колючей свежести.

      Внизу под нами разрастался город с россыпью светящихся квадратиков-окошек, с тонкими бусами фонарей вдоль главных улиц. Они горели, хотя ночь была совсем светлая.

      С трех сторон город обнимала широкая река. В ней отражалось серебристое небо и желтоватая заря – она не гасла над северным горизонтом.

      Я вдруг подумал, что с земли мы теперь кажемся не больше почтовой марки. И все-таки…

      – А если увидят? – прошептал я. – Небо-то вон какое светлое.

      – Кто увидит? – откликнулся Виталька. – Улицы пустые.

      – Но не совсем же пустые…

      – Ну и пусть видят, – беззаботно сказал Виталька. – Подумают, что это марсианская летающая тарелка.

      – Четырехугольных тарелок не бывает.

      – Это у нас не бывает. А на Марсе?

      Мы оба засмеялись. А ковер-самолет уносил нас в светлую высоту, где, как жидкие огоньки, переливались две самые яркие звезды.

      Глава пятая

      Я проснулся с улыбкой и жалостью. С улыбкой – потому что целую ночь снился чудесный сон про ковер-самолет. А с жалостью – потому что сон кончился.

      Пока не забылись все подробности, надо рассказать.

      Виталька тихо посапывал, лежа носом к стене. На его заросшем затылке сидел пушистый солнечный зайчик.

      Я скрутил в тугую муфту подушку, взвесил ее в руке и прицелился. А для верности левой рукой уперся в пол.

      Ладонь легла на что-то шелковистое и удивительно мягкое. Я вздрогнул и уронил подушку. Она упала на шерстяной серовато-коричневый узор.

      Ковер лежал на полу между нашими топчанами!

      Я, замирая, сполз на него и… захотел подняться до потолка.

      Поднялся.

      Потом осторожно приземлился на прежнее место.

      Значит, сон продолжается?

      Не бывает таких снов!

      Вот разлохмаченный угол на старом Виталькином одеяле. Вот похожие на клочки папиросной бумаги чешуйки кожи на Виталькином плече, шелушащемся от загара. Вон идет по стене маленький черный жук, и на его круглой спине блестит солнечная точка.